Рублевка-3. Книга Мертвых
Шрифт:
Но она приблизилась. Обдала его своим холодным дыханием. Показала скелет Хада с повисшими остатками плоти. Намекнула Кроликову о том, что она всегда рядом.
Сергей вспомнил о том, что так и не снял противогаз, и, разозлившись, сорвал его с головы, швырнул на пол и топтал до тех пор, пока не треснули стекла.
– Дело не во мне! В них! Они пытаются отобрать у меня последнее и готовы ради этого сдохнуть сами! Они привели сюда мутантов! Они… Ничего. Я… Я еще покажу им всем! Они…
Добравшись до своей комнаты, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Какое-то время плакал. Потом смеялся. Рыдая в очередной раз, уснул со слезами на щеках. Проснулся
– Я скопытился! Я умер и теперь живу в мире духов! Сбылись мои мечты!
Кроликов встал, разделся, опять лег в кровать и нажал кнопку пульта от встроенного в стену телевизора – хотел отвлечься от горестных мыслей. Но телевизор не помог. После смерти Луши передачи в рамках проекта «Бункер. Город любви» больше не выходили, и жуковские телевизионщики без конца повторяли прошлые выпуски, которые надоели стилисту еще в Барвихе, при жизни создательницы «Бункера».
Сергей выругался и швырнул пульт в экран. Хрясь! По поверхности матрицы расползлись трещины, но телевизор продолжал работать. Только вместо гламурных и очень склочных парней и девушек на экране появился седобородый старик в длинном белом хитоне.
– Здорово, Кроликов! Маешься?
– З-з-здрав… вуйте…
Сергей потер кулаками глаза, но нахальный бородач не исчез.
– Не боись, Серега. Я к тебе по делу.
– Кто ты… Вы?
– Лот. Сын Арана, брата Авраама.
– Какого Авраама?
– Того самого. Я сопровождал его в Ханаан и жил в Содоме, который в сравнении с вашей нынешней Жуковкой – просто образец благопристойности.
– Ерунда, старик. Ты просто мне кажешься.
– Кажусь? Как бы не так!
Лот высунул голову из экрана, осмотрелся и, опираясь руками о пол, выполз из телевизора. Кроликов вскочил, отбежал в дальний угол комнаты и спрятался среди своих концертных костюмов. Просидев там минут десять и решив, что призрак библейского персонажа покинул комнату, он выбрался из своего укрытия, сел на кровать, вытер ладонью взмокший от пота лоб.
– Фу-у… Крыша едет от всех этих дел…
– Я бы даже сказал: уже съехала. – Морщинистая рука легла на плечо Сергея. – От меня не так просто избавиться.
Кроликов повернул голову. Старик в хитоне сидел рядом и опять улыбался.
– Оставь меня в покое! – взмолился Кроликов. – Ради Бога…
– Дурак ты. Если бы Мария, встретившись с архангелом Гавриилом, просила оставить ее в покое, она никогда не стала бы Богородицей. Веруй, Кроликов, и будет тебе счастье. А впрочем… Чего мне распинаться перед содомитом? Уж кто-кто, а я знаю вашу заднеприводную братию. Значит, хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Не желаешь быть избранным? Не рвешься стать последним пророком? А я-то считал тебя честолюбивым парнем. Как знаешь, брателло, как знаешь…
– Я не знаю… Не знаю, кем хочу быть. Не знаю, во что верить.
– Верь своим глазам, мой друг. – Лот встал, раскинул руки, приняв позу проповедника. – Ты ведь был наверху. Видел, что там происходит. И это – только начало. За гарпиями и птеродактилями придут другие. Вы называете их мутантами, чудовищами, но они – посланники Божьи, призванные наказать жителей Рублевки за гордыню, повторить то, что уже однажды случилось в Содоме и Гоморре. А тот, кто назвал себя фараоном, бросил вызов Господу, поплатился за это, умер и теперь горит в
– Только праведники, – повторил, как заклинание, Кроликов. – Праведники… Что я должен делать?
– Как бы ни банально это звучало – нести свет истины. Расскажи всем, кто еще способен хоть что-то понимать, о том, что ты – реинкарнация библейского Лота. Поведай о приближении Армагеддона. А я… Я буду рядом. В трудную минуту приду на помощь, дружище. – Лот протянул Сергею руку. – Ну как, договорились?
Мысли Кроликова путались, но он протянул Лоту руку.
– Ну а теперь мне пора. – Лот направился к телевизору. – Как говорится: наше вам с кисточкой.
На экране появилось изображение пылающего города. С неба, оставляя в воздухе оранжевые огненные борозды, на дома сыпались метеориты. Лот влез в экран и уже оттуда помахал Кроликову рукой. За плечами старика распахнулись черные перепончатые крылья, а глаза его загорелись красным светом, как у птерозавра, с которым Сергей столкнулся пару часов назад. Лот взмахнул крыльями и растворился в озаренном отсветами пожаров ночном небе.
Кроликов остался один перед потухшим, разбитым экраном телевизора и погрузился в размышления. Носили они сугубо практический характер. Пророк он или нет, реинкарнация Лота или просто спятивший от страха человечишка, но комната Хада теперь была свободна. Из этого следовало только одно – прежде чем вписывать свое имя рядом с именами Иеремии, Моисея и Даниила, требовалось заявить о своих правах на жилплощадь покойного колдуна.
Богемные коллеги, конечно же, всегда стояли выше житейской суеты, но за право обладать уютной комнатой в подземном бункере могут порвать на куски любого, дав сто очков форы самому злобному птеродактилю.
Сергей решил переодеться и подготовиться к схватке по квартирному вопросу, но тут взгляд его упал на выдвинутый ящик прикроватной тумбочки.
Он не помнил, как выдвигал ее. Кроликов подошел к тумбочке и выдвинул ящик до конца. Там не было ничего, кроме толстого фолианта в черном переплете, на обложке которого было оттиснуто золотом – «Библия».
Сергей взял книгу в руки и принялся листать. Его нельзя было назвать полным невеждой. При случае он мог порассуждать и об Иисусе, знал имена пары-тройки ветхозаветных пророков, смотрел как-то фильм об Аврааме и помнил, что жена Лота зачем-то превратилась в соляной столб.
Но Кроликов все же понял, насколько скудны его познания в богословии. Позабыв о плане захвата комнаты Хада, Сергей сел на кровать и продолжил листать Библию.
– Лот… Лот. Бытие. Ага. Лот… Два ангела пришли в Содом к вечеру, и Лот сидел у ворот города. Увидев их, он встал им навстречу и поклонился до земли. Так, значит… До земли…
Сергей так увлекся, что читал священное писание несколько часов кряду, и остановился лишь после того, как начали слипаться глаза.
Снимая перед сном трико, он остановился у зеркала, взглянул на собственное отражение и чуть не брякнулся в обморок – из зеркала на него смотрел не стареющий король гламура, а седобородый старик в белом, расшитом серебряными нитями хитоне.
Глава 3
Монте-Декстер
– Прочь! Сколько раз повторять?!