Руфь. Непреклонная
Шрифт:
Руфь взяла мужа за руку. Вооз онемел. Когда она поцеловала его ладонь и приложила ее к своей щеке, он был не в состоянии пошевелиться.
— Нет нужды ждать, муж мой, — произнесла она нежно. — Я пришла к тебе без принуждения.
— Тебя послала Ноеминь.
Руфь серьезно посмотрела на Вооза. Она искала его глаза, в ее же собственных было странное смущение.
— Я предпочла послушаться. Я надеялась, но никогда не осмеливалась поверить, что буду желанной для тебя.
Вооз резко выдохнул.
—
Закончить он не смог. Эта девушка могла уничтожить его одним словом.
Ее глаза подернулись влагой. Руфь подошла к мужу и погладила его по щеке.
— Чтобы ты знал: я принадлежу тебе, — она наклонила его голову и поцеловала его.
И женщины говорили между собой…
«Воозу пора было жениться».
«Такая милая девушка».
«Никогда не видела невестки, более преданной своей свекрови».
«Будь я на месте Ноемини, я была бы так счастлива».
«Руфь предана своей свекрови больше, чем сын — матери».
«Мне ли не знать. Сын женится и совсем забывает свою бедную старую мать».
«Руфь нашла для свекрови замечательный кров».
«Будь я на месте Ноемини, я была бы так счастлива!»
«Такая девушка! Я молю Бога о такой невесте для моего сына, но его больше интересует внешность девушки, а не ее добродетели».
«Какая жалость, если Вооз не любит ее по-настоящему».
«В браке по обязанности супруги не бывают страстными».
«Да пошлет им Господь всяческих благ».
Женщины поддержали эти слова, и каждая пошла своей дорогой, к своему дому и к своим заботам.
И мужчины говорили между собой…
«По тому, как Вооз вел себя, я понял, что для него все происходящее имеет большое значение. Он так торопился устроить это дело».
«У Ришона не было никаких шансов».
«У Ришона были те шансы, которые он заслуживал. Он хотел землю, но не хотел вместе с ней принимать на себя обязательства».
«Не торопись бросить камень. Жена родила Ришону трех дочерей. Ты бы захотел отдать своего первенца, чтобы он был наследником другого человека? А что, если его первая жена и вовсе не родит сына? Что тогда?»
«Все это не важно, все же Ришон пренебрег своим долгом перед Ноеминью и Руфью».
«Она прекрасная девушка».
«Да дарует ей Господь много сыновей».
«Все эти годы Вооз жил один, без жены. Ему будет трудно привыкнуть».
«На месте Вооза я был бы счастлив!»
Кто-то засмеялся.
«Она очень молода. Я не хотел бы увидеть своего друга с разбитым сердцем в последние годы его жизни».
«Твои страхи беспочвенны. Руфь молода, но характер ее уже проверен».
«Я не сомневаюсь в ее характере. Я только молюсь, чтобы она полюбила его, он-то, сразу
«Да расположит Бог Израилев ее сердце к моему другу».
Глава пятая
Спустя девять месяцев Руфь родила. Опустившись на матрац, она отдыхала и ждала, когда Ноеминь возьмет ребенка, вымоет его, посыплет солью и завернет в пеленки.
— Какой он красивый, — Ноеминь плакала, прижимая ребенка к груди, — такой хорошенький.
Она унесла его из комнаты, и Руфь повернулась лицом к стене, беззвучно плача.
Позднее к Руфи пришел Вооз. Она поднялась с постели, оделась и вышла к двери, выходящей в сад, села посмотреть, как Ноеминь прогуливалась с ребенком. Вооз вынес табуретку и сел рядом с женой.
— Ноеминь больше не будет называться Марою.
Руфь взглянула на него. Он, как и она, смотрел в сад, но она не могла понять выражение лица своего мужа.
— Благодарю тебя, — произнесла она тихо.
Вооз не посмотрел на нее.
— Не благодари меня, я сделал то, что должен был.
Его голос был резким от сдерживаемых эмоций.
— Ты отдал своего первенца, чтобы он был наследником рода другого мужчины.
— Таков наш обычай, Руфь.
— Нет. У Ришона нет такого обычая. Это твой обычай, Вооз. Ты о других заботишься больше, чем о себе.
Вооз посмотрел на нее.
— Не превозноси меня слишком высоко, Руфь. Во мне борются желание и долг, — он отвел взгляд. — Я такой же мужчина, как и любой другой.
Руфь смахнула с ресниц слезу. Как ей хотелось крикнуть Воозу, что он не похож ни на одного из тех мужчин, которых она знала до сих пор. Даже Махлон, которого она так любила, не сделал бы того, что сделал Вооз.
— Ты хочешь назвать его Махлоном? — тихо спросил Вооз, по-прежнему наблюдая за Ноеминью, сидевшей на каменной скамейке под оливковым деревом.
— Назовем его Овид. Услужливый.
— Быть по сему. Ноеминь теперь не будет бояться, что в старости останется одна, — сказал Вооз.
— Ты тоже не будешь бояться.
Вооз встал. Он легко коснулся головы Руфи и ушел, оставив ее одну наблюдать за Ноеминью и их сыном.
Ночью ребенок был с Руфью, через определенные промежутки времени она вставала и кормила его грудью. Она наслаждалась этими минутами, когда в окружающей ее тишине держала своего сына и чувствовала, как он тянется губами к ее груди. Она гладила его мягкие щечки, давала ему палец, и он крепко зажимал его в своей ручке. Из ее глаз текли слезы, и Руфь часто моргала, чтобы остановить их. После кормления она укладывала сына на своей кровати, поближе к себе. Каждое утро Ноеминь заходила в комнату Руфи, целовала ее, а потом брала Овида на руки и нянчилась с ним целый день, отдавая матери только для того, чтобы та покормила его.