Рухнувшие небеса
Шрифт:
Отставив хлюпанье носа и рывки дыхания на второй план, я сосредоточилась на других звуках, увеличив слуховой диапазон. Треск сухих веток и быстрые шаги приглушенно раздавались неподалеку от меня. А потом… все неожиданно затихло. Я остановилась, переводя дыхание и прислушиваясь. Если бы Габриель дрался, было бы слышно, до моих ушей бы дошел его красивый голос, выговаривающий какое-нибудь язвительное замечание демонам — ведь он, борясь с ними, практически никогда не оставался в молчунах.
Причина этой тишины может быть только одно — Габриеля убили.
Мое сердце болезненно сжалось, и я уже хотела было размышлять, как такое
Ему делали больно.
— Габриель, — задыхаясь, проговорила я и, плюя на его запреты, на то, что могу здорово получить, развернулась и побежала со всех ног к нему. Запинаясь о корни могучих деревьев и кочки, я чуть ли не падала, но продолжала нестись дальше. Я не знала, что именно собираюсь делать, с каждым размашистым шагом становясь все ближе к источнику угасающему крику. Я лишь знала одно — мне небезразлично то, что происходит с Габриелем. Мне небезразлична его судьба. Мне небезразличен он…
Я не могла бросить его там на страдания. Чем только думала, оставляя его одного?
Затормозив носками и чуть ли не улетев вперед по инерции, я замерла, когда выбралась из зарослей и ступила на ту поляну с огромным выжженным кругом в центре. Мои глаза заслезились еще больше, когда наткнулись на сгорбленную фигуру, стоящую на коленях.
Это был… Габриель.
Его голова была низко опущена, отчего каштановые пряди волос безвольно болтались, не соприкасаясь со лбом. Лишь сейчас я заметила, что на нем пропала майка. Золотистая грудь была открыта — по ней стремительно стекали алые струйки… — я пригляделась —… крови, которые брали начало от глубоких царапин. Те, кто покалечил Габриеля, стояли по обе стороны от него, сжимая пальцами светящиеся черным цепи — я сначала не поняла, зачем они их дергали, но потом увидела, что другие концы железных колец исходят от наручников Габриеля. Демоны удерживали парня, не давая ему подняться или оказать какое-либо сопротивление этому. Руки Габриеля были расправлены в стороны, а его спина — изогнута под давлением ноги одного урода. В таком положении падшего удерживали насильно, словно приготовив его к пыткам. При взгляде на его кровавые следы на теле меня трясло от одной мысли: а что, если эти самые пытки уже начались и раны вовсе не боевые?
Расклад «шестеро-на-одного» мне не очень-то и нравился. Габриеля практически окружали демоны, которые были в человеческих обличиях. Где Искусители, а где — Легионеры — я не могла определить никак. Если бы я не знала о существовании ничего сверхъестественного, то подумала бы, что они — обычные люди с некоторыми сдвигами в голове или какие-нибудь сектанты, нашедшую жертву для издевательств.
Судорожно всхлипнув, я окаменела, когда один из парней, облаченный в кожаный черный плащ сел на корточки напротив Габриеля и склонил голову, с ухмылкой рассматривая его истерзанное тело. Пока я не собиралась вмешиваться. Мне нужно было придумать, как быстро избавиться от демонов или отвлечь чем-нибудь их. Стоя на ватных ногах, я искренне
— Последний раз спрашиваю: где она? — прошипел демон. Нужно было быть идиотом, чтобы не понять, кого он имел в виду.
Габриель засмеялся, чем удивил меня. В поистине дерьмовых положениях он всегда вел себя слишком странно и неподобающе. На его месте я бы не радовалась.
— Кто?
— Ты знаешь кто, — сдерживаясь, чтобы не ударить Габриеля, выпалил парень. — Я чувствовал присутствие кого-то, кроме тебя, здесь. — Я нервно сглотнула, и демон резко выпрямился, вставая. — Это была она, ведь так? — вопрос можно было считать риторическим, так как мой хранитель не дал на него ответ. — Хм. Действительно.
Демон хрустнул мускулистой шеей, не отрывая от Габриеля взгляда, который выглядел истощенным, лишенным сил. Я видела, что его руки тщетно пытались избавиться от железных оков, источающих тьму. Виной тому, кажется, не был сам Габриель. Я знала, на какие необыкновенные трюки он способен, поэтому, не сомневалась, что он сумеет разорвать толстые цепи. Падший, судя по красным бликам, постепенно растворяющимся в воздухе, не мог телепортироваться, не то что уж — избавиться от плена, и причиной всего этого, наверное, были чудаковатые наручники на его запястьях.
— Даю тебе последний шанс, — театрально вздохнул тот демон, со скучающим видом наклоняясь к нему. — Где она?
Габриель растянулся в ядовитой улыбке, немного сморщившись.
— Чувак, у тебя всегда воняет изо рта, когда ты говоришь? Честно, тебе даже любой Исполнитель позавидует. Пользуйся что ли мятными леденцами или почаще чисть зубы. А вот о твоем запахе пота я вообще молчу, а хотя он бы мог быть отличным оружием массового поражения.
Смачный удар ботинком — и голова Габриеля откинулась назад. Еле уловимая ниточка крови повисла в воздухе на мгновение, затем окрасила иссохшую землю. Я подавила всхлип, приложив ладошку ко рту. Лихорадочно завертевшись, стала искать что-нибудь, что может сейчас послужить мне в качестве своеобразного оружия. Мне нельзя было продолжать стоять, словно вкопанная, и бездействовать, когда Габриеля на моих глазах калечат.
Заехав кулаком в израненную грудь падшего, демон победно улыбнулся, когда услышал тихое шипение с его стороны.
— Исцеление не поможет тебе в данный момент. Все твои способности заблокированы.
Значит, я была права насчет наручников.
— Вы все просто боитесь меня, раз сделали это, — ухмыльнулся Габриель, сплевывая тягучую кровь. — Боитесь того, что я мог бы с вами сделать. Особенно ты, зайчик. — Он в издевке изогнул брови, бесстрашно смотря в лицо демона. — Правда? Скажи, как ты боишься меня.
Темноволосый парень почти без тени страха глянул на Габриеля, пытаясь выглядеть не застигнутым врасплох.
— Я могу покромсать твое прекрасное тело снова, падший, и ты начнешь кричать намного громче, когда лезвие моего клинка будет царапать твое сердце, — выплюнул он, ничего не сказав по поводу той темы.
Так вот отчего были те крики — Габриеля допрашивали, пользуясь при этом не очень хорошими способами.
О, мой бог…
Он мог бы сказать, где я, и не терпеть все эти издевательства. Теперь слова Габриеля, что он готов отдать за меня жизнь, пугали больше прежнего.