Рухнувшие небеса

МакКлайн Сьюзен

— Сон? — шепчу я, касаясь ее руки — она гладкая и теплая. Теплая. Мама будто… настоящая. Это не может являться обычным сном.

— Да. Но я с тобой. — Она прикусывает губу, опуская взгляд на наши пальцы, которые сплелись в одно целое. Сдерживаю слезы, ощущая ее ладони, которые когда-то в том мире укладывали меня в постель и нежно гладили мои волосы, пока я не усну. — У нас мало времени, мой ангел.

Я слышу шум и резко оборачиваюсь. Сзади меня начинает трескаться земля, которая оставляет после себя пустоту. Небо также мелко рассыпается. Я со страхом в глазах поворачиваю голову к маме, не понимая, что происходит.

— Вот видишь, —

она устремляет взгляд за мое плечо, потом поднимает его ввысь. — Ты скоро проснешься.

Я лихорадочно мотаю головой, сжимая ее тонкие пальчики крепче.

— Нет! Я не хочу просыпаться! Я не хочу тебя покидать, мам!

Почва продолжает давать трещины, смачно хрустя, и я отскакиваю от ринувшейся в мою сторону губительной кривой линии — за ней виднеется белые, словно лист бумаги, прожилки. Что, если упасть туда? Очевидно, я проснусь…

— Я знаю, — мама кладет руку на мою щеку, и я нежусь в ее тепле. — Я тоже не хочу. Я бы отдала все, лишь бы быть с тобой и с папой вновь. — Мое сердце готово облиться кровью очередной раз от ее слов. Теперь я плачу, неистово разглядывая лицо перед собой и пытаясь распознать в нем хоть какую-нибудь эмоцию. — Скай…

— Да? — я сглатываю. Во рту саднит от нахлынувших слез.

— Ты наверняка догадываешься, почему я здесь. Ты… уже знаешь обо всем. Прости, что не говорила тебе о…

Я перебиваю ее, иногда бросая кроткие взоры на трещины, которые могут вернуть меня в реальность, и избегая их:

— Я не виню тебя. Ты хотела, чтобы у меня была нормальная жизнь. — Гляжу на нее с печалью. — Спасибо. Спасибо, правда, что подарила ее. Ты так много для меня сделала…

Она робко улыбается.

— Не благодари меня, милая. — Мама закрывает глаза; на кончиках ресниц виднеются мерцающие капельки — она плачет? — Прости, что тебе пришлось так рано испытать мою утрату. Но рано ли поздно это должно было случиться. Скай, ты должна знать кое-что…

Я вздрагиваю от ее грустного голоса и делаю маленький шаг к ней, когда земля вокруг нас начинает обваливаться. Небо теряет всякий цвет, и теперь тот горизонт, на который мы так любили смотреть, исчезает. Место становится пустым, одиноким, не таким, где мы любили проводить время…

— Что должна знать? — я сжимаю ее руки — боюсь отпустить их… боюсь…

— Ты можешь доверять Габриелю так же, как и мне, — оповещает она, размыкая веки. — Он никогда не обманет тебя. Помни. Он поможет тебе со второй частью пророчества. И ты сможешь ее отыскать, Скай. Я верю в тебя, малышка.

Я замираю. То, что мне нужно сделать, пугает меня вновь.

— Смогу?

— Да, — мама кивает. Она либо успокаивает меня, либо действительно говорит правду.

— Что там будет, мам? — спрашиваю я, надеясь, что она даст мне ответ. — Что во второй части?

— Не знаю, — с горечью шепчет мама. — Правда. Но уверена, что бы то ни было, оно не будет противоречить первой части. Ты сможешь загнать демонов в Ад. И твоя сила, Скай, заблокирует все входы и выходы в Нижний мир, — ее палец скользит к моей правой ладони и проводит по контурам черного символа. — Знак совсем потемнел. Скоро все случится. Вы должны торопиться, пока не истекло время. Иначе… все может стать только хуже, чем есть сейчас.

Ее слова навевают на меня страх, который рассыпается большими крупицами по всему телу, сковывая меня. Следующая трещина ползет по земле, превращая ее в маленькие осколки с прожилками пустоты, и я не могу отскочить в сторону.

Одна моя нога соскальзывает, и с криком я падаю вниз, в неизвестность, но мама, стоящая в кругу оставшейся почвы, успевает схватить меня за руку, сев на корточки. Интенсивный свет озаряет ее белую кожу.

— Мне страшно, мам, — кричу я, шевеля ногами и стараясь найти какую-нибудь опору для них, но — тщетно. Подо мной лишь густая пустота. Пустота, которая вернет меня в реальность, отделив от мамы…

— Помнишь, что я говорила, ангел? — сквозь шум, залипающий в ушах, произносит она. — Не поддавайся страху — он делает нас уязвимыми.

— Это сложно, — слезы жгут глаза. Я неровно вздыхаю — легкие обжигает волной раскаленного воздуха. — Я не могу…. не могу…

— Будь сильнее него, — твердит мама, смотря на меня голубыми глазами, где плескаются океаны печали. — Я верю в тебя. Я знаю, что ты сможешь. Ты справишься со всеми трудностями. Ты исполнишь свое предназначение, и мир очистится от зла. Навсегда. — Ее свободная рука устремляется к крестику на моей шее. Дрожащие пальцы скользят по нему. — Что бы ни случилось, я всегда буду с тобой, милая.

— Нет, мама, нет! — разрываюсь в крике я, когда она отпускает меня. Потоки ветра ударяют меня в спину. Я лечу вниз, в неизведанное место. Мои руки болтаются в стороны, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, а взгляд направлен на маму — ее платье развивается, земля под ней разрушается, и свет, который источает она, обволакивает ее сильнее.

Следующее, что я вижу, это как пелена охватывает мои глаза, образ мамы растворяется, и будто чьи-то руки вырывают меня из сна.

Была уже ночь, когда я, тяжело дыша, подскочила на кровати. Пот струился по моей шее, намачивая серую майку. Я не помнила, как отправилась в мир морфея, но очевидно, это случилось не так давно, судя по тому, что мой ноутбук, который лежал рядом, продолжал работать. Наверное, я уснула, лазая в интернете и разыскивая любую информацию о Габриеле и его группе. Не знаю честно, для какой именно цели я это делала, но, наверное, чтобы узнать об этом парне-загадке немного больше.

Убрав ноутбук на тумбочку, я потерла лицо и свесила с кровати ноги. Сон не уходил из моей головы. Мне снилась мама. Мама! Она была будто живой — такой теплой и настоящей. Я чувствовала касания ее рук, обнимала ее, смотрела в ее лазурные глаза снова, как раньше. И это не было тем воспоминанием, которое без конца мне снилось, переменяясь в кошмар с горящей машиной и мамой. Это был сон. Сон, в который пришла мама. Я до сих пор чувствовала на своих руках ее ладони, а мягкий голос, когда-то певший для меня очаровательную песню, продолжал звучать в пределах черепной коробки — как бы хотелось, чтобы он раздавался не только в моей голове…

Я говорила с мамой. Это будто было на самом деле. Она твердила, что я справлюсь с любыми трудностями и что… можно действительно доверять Габриелю Эйнсфорду. Взгляд невольно метнулся на экран, откуда высвечивалась фотка моего личного… телохранителя на одном из выступлений в «Мо». Его волосы лежали в хаотичном порядке, сильные руки с удивительной нежностью ласкали микрофонную стойку, а глаза цвета утреннего океана смотрели на меня. Прямо на меня. Становилось слегка жутко от этого.

Во сне мама убеждала меня, что я смогу исполнить свое предназначение. Что она верит в меня. И мне нельзя поддаваться страху, с какой бы силой он ни набрасывался на меня. Она верит в мои силы, когда я — нет…