Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
отправился к заутрене в походную церковь, устроенную в особой
палатке, неподалеку от гетманского шатра. Когда читалось
402
шестипсалмие, в церковь вошли старшины и стояли до окончания
богослужения, считая грехом прерывать его. Когда заутреня
кончилась, к гетману подошел Войца-Сербин, бывший переяславский
полковник, за подущение народа в пользу поляков отставленный
Самойловичем и сосланный в великороссийские города, отпущенный оттуда после
ссоры с гетманом. Он взял гетмана Самойловича за руку и грубо
сказал: <пане гетмане! потребуе тебе вийско!> Гетман повиновался
и молча вышел из церкви. Тогда на него посыпались упреки и
ругательства, а киевский полковник замахнулся на него обухом, но
товарищи удержали его, ограничиваясь только тем, что по
малороссийскому обычаю обзывали <скурвым сыном> своего гетмана, перед
которым еще накануне не смели стоять в шапке. Самойлович
сказал, что он желает видеть великороссийских полковников и
говорить с ними; полковники эти не замедлили явиться и без зова; они
вели на встречу гетману его сына Якова, стародубского полковника.
Находясь при своем полку, Яков Самойлович проведал, что
угрожает его родителю, и пошел к нему на заре, но пройти к.гетману
было уже невозможно; Якова схватили, привели к отцу, когда тот
вышел из церкви, и повели вместе с отцом. К ставке боярина путь
был не близок для пешего хождения; гетмана посадили в простую
тележку, а сына его верхом на кляче без седла. В таком виде обоих
привезли в великороссийский стан и приставили к ним караул.
Боярин Голицын приказал собраться всем боярам, генералам
и полковникам у приказного шатра и позвать старшин, обвинителей гетмана.
Перед собранием начальных великороссийских лиц, сидевших
на своих местах по чинам, козацкие старшины в короткой речи
изложили суть того, что у них было написано в челобитной, и в
заключение просили учинить над гетманом правосудие.
Все начальные люди привстали с своих мест и князь Голицын
сказал козацким старшинам:
<Не затеяно ли все это вами из досады и ненависти к гетману
по каким-нибудь частным оскорблениям, которые могли бы
вознаградиться иным путем?>
На этот вопрос последовал такой ответ:
– Хотя много досад и оскорблений делалось от него многим
из нас и всему народу малороссийскому, но мы бы не посмели
поднять на него рук, если б он н? был изменник; теперь же, по
долгу присяги, нам умолчать невозможно. Он так ожесточил
против себя всех, что нам стоило не малого труда удержать народную
злобу,
Голицын приказал привести гетмана.
Вошел Самойлович. Голова у него была повязана мокрым
платком: он постоянно прикладывал себе мокрый платок на голову, 403
спасаясь от беспокоивших его головных и глазных болей. Он
опирался на трость с серебряным набалдашником.
Князь Голицын в коротких словах сообщил ему, в чем его
обвиняли. Гетман все отрицал и заявил готовность оправдать себя
перед судом. Но старшины подняли против него крик и брань; Дмитрашка Райча хотел ударить его саблею; боярин остановил
его и сказал:
— Он приведен сюда для того, чтоб судить его, а не для того, чтоб его убивать без суда беззаконно!
Боярин велел стрельцам увести Самойловича и караулить.
Затем боярин объявил: так как Самойлович войску неугоден, то он отрешается от гетманского уряда и весь войсковой порядок
до избрания нового гетмана поручается генеральному обозному
Борковскому.
Старшины передали боярину бунчук и булаву и просили
вручить тому, кто будет вновь избран гетманом. Для открытия
избирательной рады необходимо царское знамя, и боярин послал
за ним думного дьяка Емельяна Украинцева. Тогда боярин
приказал писать к духовным лицам и к отсутствовавшим значным
козакам, чтоб они прибыли на избирательную раду. Двое гонцов
были посланы в тот же день - один в Москву с известием об
арестовании гетмана, другой - к Неплюеву с приказанием
арестовать Григория Самойловича и всех благоприятелей гетмана, из
которых первым на виду казался Леонтий Полуботок, генеральный
бунчужный, управлявший тогда Переяславским полком.
Старшины от себя послали туда же полтавского асаула Черняка.
Между тем разнеслась по войску весть об отрешении
Самойловича и произвела волнение, но не из сочувствия к гетману, а из
ненависти к нему и к его управлению. Прежде всего забурлили ко-
заки Гадяцкого полка, убили своего полкового обозного Кияшку и с
ним несколько человек товарищей. Боярин Голицын, услышавши о
таких беспорядках, послал великорусских ратных людей для
усмирения мятежных гадячан. Но своевольство быстро
распространилось в других полках; козаки стали уходить компаниями, с тем, чтобы волновать поспольство и подущать мужиков бить орендарей
и жечь владельческие усадьбы. Это побудило Голицына ускорить
выбор нового гетмана, чтоб скорее восстановить в крае власть и
порядок. Он назначил избирательную раду на 25 июля.