Руина, Мазепа, Мазепинцы
Шрифт:
знаю и уже писал его царскому пресветлому величеству, но до
сих пор указа не было. Весь народ недоволен, мятется. Вы, полковники, соберите свои полки и уходите из города. Этак лучше
будет!
Яган Гульц отвечал: <изволь об этом сказать воеводе и другим
моим товарищам>.
– Не хочу я посылать за воеводою, - сказал Бруховецкий
и стал воеводу бранить.
– Я, - продолжал он, -
говорю это’
вам только оттого, что мне вас
– Нам нельзя противиться,”- сказал Яган, - пойдем, как
прикажешь, лишь бы твои козаки нас не побивали.
Бруховецкий встал, осенил себя крестным знамением и
сказал:
– Вот тебе крест святой, наши козаки никаких задоров не
учинят, лишь бы ваши ратные люди вышли смирно из города.
Полковник отправился к воеводе и рассказал ему обо всем.
Огарев пригласил другого товарища, полковника солдатского строя
Дирика Граффа, да полуполковника рейтарского строя Готфрида
Эренстра и пошел с ними к Бруховецкому.
Гетман сначала поломался и не велел их пускать к себе, но
они поставили на своем и таки добились доступа к гетману.
Он им сказал:
– Воевода и вы, полковники, я вам приказываю выступить
из города, - слышите? а коли не пойдете, так знайте, вас козаки
всех побьют.
Гетман не стал более с ними разводить речей. Воевода и
полковники с полуполковником собрали других царских начальных
людей и стали совет держать, как им поступать.
– Нам ничего не остается, кадс уходить, - сказал Евсевий
Огарев, - нас мало, всех, и конных, и пеших, человек двести1, а у них набралось тысяч восемь народа; крепости в Гадяче
никакой нет, отсидеться и удержаться нам нельзя никак; и сами
пропадем, и царскому делу корысти никакой не будет!
Решили уходить. Но только что воевода, собравши всех
ратных, стал направлять их за город, козаки начали заступать им
путь и затворять перед ними городки и ворота. Бруховецкий не
только уже не таился более со своею изменою, но явно глумился
и поругался над государевыми слугами. Потребовавши, чтоб
ратные ушли добровольно, он вслед’ затем приказал козакам не про-
1 По отписке Огарева в январе, за месяц до рокового события, у него
было служилых всяких чинов 649 человек.
123
пускать-их. Началась свалка. Государевы ратные люди не
нападали, а только защищались и отбивались. На челе Козаков, загораживавших путь ратным людям, был Иван Бугай. Он нанес удар
по голове Огареву. Раненый воевода с своими людьми успел
выскочить за город; зато других
успели уйти вперед, тридцать не были настигнуты козаками, но
поморозили себе руки, ноги, головы и померзли на дороге; других
козаки увели обратно в город. В числе последних был и воевода
Огарев. По его просьбе, отвели его к гадячскому протопопу, а тот
позвал <цилюрика>, человека, имеющего претензию лечить
раненых. Схватили жену Огарева, опростоволосили; поругались над
нею, водили по городу и отрезали ей один сосец на груди. Один
из немцев, служивших тогда же в царском войске, рассказывал, что в этот страшный день добродушный хозяин, у которого он
жил, зная об участи, ожидавшей царских ратных людей, укрыл
своего постояльца и держал в погребе три дня, пока не улеглась
народная злоба, потом выпроводил его в город Каменное1, отстоявший от Гадяча за три мили. Двух полковников Гульца и Граффа
и полуполковника Эренстра отдали под стражу атаману Ивану
Берлятнику, и тот их разослал по городам.
Выгнавши коварным саособом из Гадяча воеводу и царских
ратных людей, Бруховецкий хотел таким же способом
выпроводить их и из других малороссийских городов. Гетман разослал к
воеводам увещательные письма, чтоб они добровольно сдавали
города и уходили: гетман обещал, что задерживать насильно их не
станут. Прежде всех сдался прилуцкий воевода Загряжский, -
за ним вслед сосницкий - Лихачев, батуринский - Клокачев, глуховский - Кологривов. Всех их отвезли к Бруховецкому в Га-
дяч; они сидели там несколько времени в оковах, а потом
отправлены в лубенский Мгарский монастырь. Стародубского
воеводу Волконского козаки убили. Воеводы миргородский и
полтавский сначала думали было держаться, но скоро увидели
невозможность устоять против восставшего народа и сдались. Их
впоследствии отвезли в Чигирин к Дорошенку. Черниговскому
воеводе Андрею Толстому предлагал черниговский полковник Са-
мойлович последовать примеру других воевод: <гетман уже
отступил от Москвы и вошел в союз с Дорошенком, так
великороссийским воеводам и ратным царским людям нечего
делать в Малороссии>, писал Самойлович. Толстой не послушался’
его, приказал выжечь в Чернигове большой город, или <мисто>, заперся в малом городе, или замке и решился защищаться до
последней крайности. И Бруховецкий писал к нему, советуя по-