Руины Арха 2. Убийца
Шрифт:
«Вставай, вставай!»
Опираюсь на плазму как на посох.
– Сейчас, малыш, – кряхчу, – только голову надену…
Я поднатужился, и фасад склепа выплыл-таки из-за алтаря. Меня подкосило, но я успел ухватиться за его край, как за край пропасти. Вернул себе устойчивое положение.
По другую сторону алтаря валяются ножны. С опаской нацеливаю на них штык плазмы.
Лазурная энергия начала вытекать из ножен в воздух, полетела волнующейся лентой к дверному проему склепа.
Нырнула в
Ножны погасли. Я направил плазму в проем.
В прямоугольнике тьмы вспыхнули голубые звезды глаз. Медленно выплывает, паря над плитами, он.
– Мятежный, чтоб его, принц…
Пустые самурайские доспехи в облаке силы, похожей на море, пронизанное светом. В каждой перчатке по мечу. Чуть изогнутая сталь длинной катаны и короткого вакидзаси лучится бликами, клинки словно лазерные, из «Звездных войн».
Призрак опустился, подошвы стальных сапог бахнули о пол, по залу эхо.
– Поговорим? – предложил я. – Подраться-то успеем…
Принц крутанул мечами, вернее, мечи крутанулись сами, и принц стал медленно спускаться по ступенькам. Координация нарушена. Видимо, тысяча лет сна сказалась, доспехи ходят ходуном, нарушая цельность силуэта. Но с каждым шагом призрак обретает уверенность, движения становятся слаженными.
Спустившись уже красивой гордой походкой с нижней ступени, принц поднял на меня маску, звезды в глазницах вспыхнули ярче, похожи на сюрикены.
Я вздохнул.
– Ну как хочешь.
Черный каркас принимает позу перед броском, но плазма уже выстрелила. Туда же, где у меня теперь синяк, – под дых.
Красный головастик, боднув панцирь, расцвел черно-оранжевым бутоном взрыва, доспехи и мечи раскидало голубым фейерверком, волна отбросила и меня.
Откатила к тайному входу в некрополь, я вскочил. Черный гриб дыма, клубясь, растет к потолку, детали самурайского снаряжения покачиваются на полу по всему залу.
Ладонь сжалась в кулак, победный жест.
– Ес! Не делай другим то, чего не желаешь себе, банка консервная!
На голову телепортировался Борис. Меня встревожил писк, мысли посетило его предупреждение.
Погасшие доспехи опять засияли.
Начали медленно скользить навстречу друг другу!
Я вскинул пушку, но в этот момент пол дрогнул, я пошатнулся, подо мной между сапогами проскочила темная молния трещины. Тучи песка под потолком накрапывают каменным дождиком.
Лицо скривилось от досады как от зубной боли. Плазму пришлось перевесить на спину, ладони вновь занял дробовик.
Я добежал до места, куда стягиваются элементы доспехов, и начал кружиться, палить то в одну железяку, то в другую…
Бах!
Перчатку откинуло далеко к урнам рядом с гробницами. Щелк-щелк! Разворот. Гильза звякнула о пол.
Бах!
Шлем отфутболило к ступеням склепа. Клацнуло дважды.
Рукоять отбила летящую в грудь маску, та улетела, кувыркаясь.
Ау! В голень вцепилась вторая перчатка.
Выстрел вбил ее в пол, она отскочила высоко, но краем глаза я уловил, как справа летит…
Только и успел повернуть лицо и чуть отдернуть голову назад, но от целящего в череп короткого меча это не спасет.
Не спасло бы, но сбоку от клинка в воздухе вспыхнула белая звезда, из нее прыгнул смыш. Шерстяная ракета толкнула летящий клинок в плоский зеркальный бок, траектория меча отклонилась чуть-чуть, но хватило, чтобы тот пролетел буквально перед носом, а не сквозь мозг.
В рощице высоких глиняных сосудов одну из железок – палец – не пускает ко мне фиолетовый детеныш бронтеры. Вцепился зубами, тащит назад, в свое тенистое логово меж урн, палец дергается в воздухе, но тщетно.
Парящих деталей слишком много, отстреливать не успеваю.
Скоро понял, что добровольно нырнул в капкан, который вот-вот захлопнется.
Пока не поздно, я выпрыгнул из железного смерча по широкой дуге. Позади громко лязгнул металл.
Я вскочил, развернулся.
Передо мной вновь мятежный принц, во всей красе: полный комплект доспехов в светящемся голубом облаке. На доспехах царапины и ямки от дробинок, панцирь глубоко вмят плазменным снарядом.
На перчатке нет среднего пальца. Его все еще держит в зубах прячущийся под тенями урн детеныш. Порыкивает, мотает туда-сюда, толкается назад всеми лапами, хвост хлещет, шатает урны, но челюсти упрямо не пускают стальной палец.
Принц, глядя на меня, протягивает неполную кисть в сторону бронтеренка.
Палец в зубах того вспыхнул как лампочка, вылетел пулей, детеныша перевернуло в воздухе, он упал куда-то между гробницами, свернувшись в несокрушимый мячик. А палец вернулся в перчатку.
Стою, согнувшись. Рука опирается на дробовик, как на дедовскую палочку, вторая ладонью в бедро. Пытаюсь отдышаться.
– Ну что… сдаешься? Учти, я это…
На плечо телепортировался Борис, я пошатнулся, ноги, нелепо растопырившись, равновесие удержали. Смахиваю со лба капли, тяжкий выдох вздувает щеки.
– …самое… Пощажу, если сдашься. Бить не буду, и все такое… Ой!
Зубы сжались, я согнулся ниже, ладонь потирает спину в районе поясницы, там что-то стрельнуло. Не помешала бы массажистка.
Принц в гордой позе, спокойный, без лишних движений, смотрит на свою кисть, вернувшую все пальцы, поигрывает ими.
А затем, как в американских боевиках, показывает мне только что обретенный средний.
Я застыл, глаза округлились. Ничего себе манеры у венценосной особы!
Гоню из тела ненужную суету, выпрямляюсь.