Руины
Шрифт:
— Что ты хочешь нам сказать?
— Я здесь для того, чтобы сообщить вам: Земля меняется, — прогремело существо. Оно переступило с одной громадной ноги на другую, но его рот так и не открылся. — Вы должны подготовиться.
— К чему?
— К снегу.
Гигант развернулся и пошел прочь.
— К снегу? — Шон сделал шаг ему вслед, сбитый с толку неожиданным заявлением и еще более — неожиданным уходом. — Погоди, что ты имеешь в виду? Зима? О чем ты говоришь? Кто ты такой?
— Подготовьтесь, — повторило существо, и Шон увидел, как щели над ключицей снова раскрылись. Внезапно он покачнулся от усталости, его тело оцепенело, а глаза норовили закрыться.
Шон сумел еще раз проговорить «Подожди», а затем непреодолимая потребность во сне охватила его, и его глаза сами по себе закрылись. Последним, что он увидел, была удаляющаяся спина монстра.
Глава 8
— Ты бесполезна, — сказала доктор Морган. Она уставилась на настенные экраны, которые были заполнены данными о биологии Киры, об иммунной системе Киры, о ДНК Киры, обо всем на свете Киры. Морган, Вейл и Кира провели недели, изучая организм девушки со всех возможных ракурсов, но поиски не увенчались успехом. В ее генах не было ничего, что могло бы остановить, обратить вспять или хотя бы замедлить «срок годности» — никакого способа спасти Партиалов от смерти.
Для Киры это было опустошительное поражение, и она безвольно лежала на операционном столе. У нее не осталось сил ни духовных, ни физических, ни, тем более, эмоций. Она чувствовала себя натянутым нервом, обнаженным, отчаявшимся и ровно настолько бесполезным, насколько ее считала Морган. Девушка посмотрела на свой профиль на экране. Ее лицо было серым, мрачным и покрытым шрамами и повязками после дюжин различных хирургических вмешательств. Это была маска, предавшая ее — все тело оказалось нерешаемой головоломкой, неумолимым врагом.
Морган открытие ошеломило, словно цунами. Сдавшись наконец, она кричала от досады и, находясь под властью внезапного порыва ярости, выхватила оружие и пустила пулю в экран, превратив его в рваную паутину ярких злобных когтей. Картинка, разбитая на несколько частей, осталась. Кира увидела, как ее лицо неожиданно треснуло и распалось: глаз остался на одном осколке, локон волос — на другом, а губы бессмысленно увеличились и разделились.
— Бесполезна! — снова выкрикнула Морган. Она встала и развернулась, выставляя вперед пистолет. Вейл подскочил к Кире, отчаянно пытаясь успокоить рассвирепевшую коллегу. Кира, в свою очередь, была слишком подавлена, чтобы пошевелиться.
— Будь благоразумна, Маккенна.
— Сколько времени я потратила на нее? — требовательно спросила Морган. — Сколько Партиалов достигло «срока годности», пока я здесь теряла время на тупиковую ситуацию!
— Это не ее вина, — ответил Вейл. — Опусти пистолет.
— Тогда чья? — вскипела Морган, ткнув пистолетом Вейлу в лицо. Затем она снова развернулась к экрану и сделала еще три выстрела. Бах! бах! бах! — уничтожила остатки изображения лица Киры терапия разрушением. — Если чья-то вина здесь и есть, то наша, — сказала она тише, но все с той же яростью. — Даже моя, хотя я тогда знала только часть плана. Возможно, Армина, потому что он, судя по всему, единственный знал все, но пропал. — Морган зарычала и швырнула пистолет на пол. — Я не могу его застрелить. — Она схватилась за края небольшого столика на колесиках, и Кира сжалась, ожидая, что женщина отпихнет и его, разбрасывая по белому плиточному полу скальпели и шприцы. Однако, вероятно, гнев Морган немного поутих. Вместо того чтобы оттолкнуть столик, она опиралась на него для поддержки. — Неважно, чья здесь
Она уставилась на свои компьютеры или сквозь них, на что-то другое, но надежда покинула ее глаза.
Кира плотнее завернулась в тонкую хирургическую простыню, перекатываясь на столе на бок и сворачиваясь в клубочек. Она смотрела на Вейла, рот которого был открыт: он готовился заговорить, но сдерживался, глядя на Морган так, будто пытался набраться смелости. Его колебания разозлили Киру — намного сильнее, чем оно того стоило, но ее нервы были натянуты до предела. Она ухмыльнулась и прокаркала:
— Просто скажите это.
Он посмотрел на нее.
— Что сказать?
— Все то, что пытаетесь. Вы все утро были на грани, просто сделайте это.
Он глубоко вздохнул.
— Просто… — Он поморщился, все еще глядя на затылок Морган. — Послушай, я не хочу, чтобы это прозвучало как-то не так. Я не пытаюсь сказать: «Я же говорил»…
— Даже не начинай, — предупредила Морган.
— Но я думаю, мы должны рассмотреть вероятность того, что, так сказать, поставили не на ту лошадь, — продолжил Вейл, несмотря на ее слова. — Оба вида умирают, и у нас есть лекарство для одного из них. Давай просто сосредоточимся на этом и спасем как можно больше людей…
— И пусть Партиалы умрут? — раздраженно спросила Морган. — Двести тысяч людей, которых мы помогали создавать, — это практически наши дети, — и мы ничего не сделаем? Или, еще хуже, поработим их? Как ты своим гениальным планом? Запрем их в подземной тюрьме, как… что, сырьевой материал? Временное лекарство для удачливого вида, который мы соизволили сохранить?
— У нас больше не осталось вариантов, на которые согласились бы все, — сказал Вейл. — Оба вида умирают. Время подходит к концу, и это тупик. Я не считаю себя монстром из-за того, что делаю это предложение: нам нужно использовать немногие оставшиеся месяцы, чтобы развить единственное решение, которое мы сумели найти.
— Лекарство от РМ — такой же тупик, — произнесла Кира. — Через десять месяцев все Партиалы погибнут, лекарство будет утеряно вместе с ними и все это перестанет иметь значение.
Она снова с тоской подумала о Сэмме, надеясь снова увидеть его до того, как истечет «срок годности». Однако Партиал находился на другом краю континента, и их разделяла токсичная пустошь и несколько торжественных клятв.
— Поэтому мы должны действовать сейчас, — сказал Вейл. — Добыть столько лекарства, сколько сможем, и запасти его на будущее. Этим мы обеспечим себе резерв времени на поиски другого решения.
— У нас осталось десять месяцев… — проговорила Морган.
Вейл вздохнул, как будто его возражение было очевидно.
— Десять месяцев — это ничто.
— Но у нас еще может получиться, — прошипела Морган. — И к тому времени, как мы закончим, люди никуда не денутся.
— Заткнитесь оба, — приказала Кира, заставляя себе сесть. Больше всего на свете она хотела остаться лежать, восстановиться после долгих недель операций, закрыть глаза и позволить всем проблемам исчезнуть, но она не могла. Она никогда ни от чего не отступала. Как бы Кира ни проклинала себя сейчас, она, сжав зубы, оттолкнулась от операционного стола и встала на ноги. — Заткнитесь, — повторила она. — Вы спорите, как мои сестры, и у меня сейчас нет на это настроения. — Дрожа от холода комнаты, она обернула вокруг себя простыню и подошла к одному из неповрежденных настенных экранов. — Мы доктора, черт побери. Так давайте вести себя подобающим образом.