Рука бога Му-га-ша
Шрифт:
Жак разозлился и хотел было итти, но парень остановил его.
— Постой, — сказал он, — ты мне нравишься… Ты чего собственно ищешь?
— Работы.
— А у тебя есть родные, чтоб похоронить тебя, когда ты умрешь голодной смертью?
Жак опять поднялся.
Но парень снова удержал его.
— Экий беспокойный, — сказал он. — Что ж ты будешь искать работы, сидя на этом ящике или, пожалуй, сдуру пойдешь шататься по пароходным конторам?
— Пойду, — пробормотал Жак, глядя
Парень поднял камень и размахнулся, как бы желая запустить им в негра. Жак схватил его за руку.
— С чего это ты! — воскликнул он. — Гляди, негр совсем старый.
Негр между тем хмуро поглядел на них и с ворчаньем продолжал свой путь.
— Не люблю черномазых, — зевая, проговорил парень. — Да, впрочем, чорт с ним. Не стоит ради него отмахивать себе руку. Ну, так где же ты будешь искать себе работу?
Жак ничего не ответил и погрузился в раздумье.
Этот негр напомнил ему другого негра, только молодого, содержавшего бар около пристани. Жака часто посылали к нему с каким-нибудь порученьем из гостиницы, и чернокожий кабатчик всегда относился к нему благодушно.
«Разве к нему пойти?» — подумал Жак.
Парень между тем продолжал.
— Это в прежние времена в Марселе не хватало рабочих рук, чтобы грузить и выгружать всякую дребедень. Теперь один механик делает больше, чем сто человек. Чтобы чорт побрал эти подъемные краны! Нет, брат! В наше время работы не просят. Ее берут с бою. Или пан или пропал…
Видя, что Жак не понимает его, он продолжал.
— Когда я был в твоем возрасте, я вот тоже один раз остался без денег, да с пустым желудком. Рыбу ловить я тогда еще побаивался. Ну, так я пробрался ночью на пароход и залез в трюм, а потом вылез в открытом море. Конечно, рисковал. А на поверку вышло, что капитан даже обрадовался: у него заболел поваренок, и меня приспособили помогать коку. Потом мне надоело… Я удрал.
Жак поглядел на пароход, стоявший у мола. Пожалуй, на него можно было бы пробраться… Конечно, это был очень рискованный способ. Лучше было сначала поговорить со знакомым негром.
Парень между тем вдруг встал и медленно побрел по набережной. Навстречу ему шел какой-то толстяк в панаме и белом пальто.
Парень вдруг споткнулся и брякнулся на мостовую, а толстяк перелетел через него.
Страшно ругаясь, он поднялся с пыльной мостовой и вдруг завопил:
— Бумажник!
И бросился преследовать во мраке франтоватого парня.
Жак не стал вдумываться в это дело.
Однако такая «работа» не привлекала его.
Он пошел к знакомому негру.
Негра звали господин Минюи, что значит «полночь». Так прозвали его марсельские весельчаки за его черноту.
Бар
Зная, что швейцар ни за что не пустит его с этого входа, Жак проскользнул на темный двор, чтоб пройти с заднего хода. Он ходил тут уже много раз.
Повар, вертевший у двери мороженое, не удержал его, ибо хорошо знал Жака в лицо.
Он только крикнул ему:
— Что ж не в форме!
— По дороге домой, — коротко ответил Жак.
Пройдя каменный коридор, он заглянул в контору.
Минюи сидел за американскою конторкою и как-то странно теребил свои курчавые волосы. Он был очень красив, этот Минюи в своем фраке и ослепительно белом воротничке.
Жак осторожно вошел, слегка постучавшись.
Негр вдруг вскочил, словно его ужалил тарантул, и замер, с ужасом глядя на Жака.
— В чем дело? — пробормотал он.
— Виноват, мосье… Нет ли работы, мосье?..
Минюи молча сел на свой стул, словно все еще не пришел в себя.
— Работы! — пробурчал он, наконец, и вдруг заорал: — К дьяволу!
И бросился на Жака с поднятыми кулаками.
Жак так и выкатился на двор.
Он был в полном недоумении.
Минюи никогда не обращался с ним так грубо.
— Ах, черномазый дьявол! — прошептал Жак, — ну, погоди ж ты у меня!
Выйдя на улицу, Жак почувствовал свое полное одиночество. Пожалуй, он зря так круто обошелся с господином Шамуа. Теперь в тот квартал не сунешься, а там у него были кое-какие знакомые.
Ему вдруг вспомнился странный совет, который дал франтовый парень.
«Разве попробовать? — подумал Жак, — ведь не бросят же меня в море, а если и бросят, — не велика беда… Все равно погибать».
Рассуждая так, Жак врал самому себе: погибать ему не хотелось.
Он был очень молод, очень предприимчив, а главное, его соблазняла мысль работать на пароходе. Уж очень много интересных вещей рассказывали ему моряки.
Жак дошел до того мола, где он встретился с франтоватым парнем.
Пароход стоял на прежнем месте, но по некоторым признакам было видно, что он собирается наутро отчалить.
Где-то в его недрах начинало мерно биться паровое сердце.
Очевидно, приказано было держать машину под парами.
На корме Жак прочел название парохода — «Габония».
На пароходе было темно и на корме среди канатов раздавался чей-то мерный храп.
По набережной расхаживал часовой.
Между пароходом и молом было расстояние всего в два или три фута. Черная стена парохода круто уходила вниз. Слышно было, как внизу плескалось море, но в темноте воды не было видно.