Рука Джотто

Пирс Йен

Учитывая ее состояние и неторопливость итальянского правосудия, расплата вряд ли будет слишком большой, подумала Флавия, во всяком случае, не на этом свете. Женщине было не так уж много лет — слегка за шестьдесят, но силы ее таяли на глазах.

— Я готова вас выслушать.

Наступило долгое молчание — синьора Фанселли пыталась собраться с мыслями.

— Тогда я не знала, что оказалась соучастницей кражи. Если бы я понимала, то никогда не пошла бы на это. У меня не было денег — что правда, то правда, но я никогда, никогда не совершила бы бесчестный поступок. Надеюсь, вы верите мне?

Флавия благожелательно кивнула. Пока не прозвучало ничего определенного, что

требовало бы дополнительных вопросов.

— Я выросла в бедной семье, замуж не вышла, обо мне некому было позаботиться. Окончив школу, я пошла работать горничной, а проще говоря, уборщицей. Я работала сразу в двух местах — в школе для иностранцев, которую возглавляла синьора делла Куэрция, и в доме семьи Страга. Это было во Флоренции. Или я уже говорила?

Часы показывали одиннадцать, а солнце уже припекало вовсю, даже в тени было жарко. Наступила летняя пора, когда солнце перестает радовать и каждый думает только о том, как бы спрятаться от него. Все уже выбились из сил от невыносимого зноя, а ведь лето еще не в самом разгаре, подумала Флавия. Жара подействовала на нее усыпляюще: подбородок ее опускался все ниже и ниже, внимание рассеивалось и только мысль о том, что она начинает потеть, заставила ее встряхнуться.

— Да, я хотела выйти замуж, — долетели до нее слова синьоры Фанселли. — Сейчас этому перестали придавать значение, но тогда, если девушка к восемнадцати годам не выходила замуж, считалось, что с ней что-то не так. Все подсмеивались надо мной, называли старой девой. Но мне хотелось романтики, а не просто мужа. Я мечтала, чтобы любовь ворвалась в мою жизнь как ураган, сметая на своем пути все преграды.

И в моем окружении появился человек, подходивший на эту роль. Джеффри, так его звали. Джеффри Форстер. Англичанин. Очень красивый, очень обаятельный и, по его словам, богатый. Он сорил деньгами, ездил на дорогих машинах и постоянно ссылался на разных знаменитостей — так что у меня создалось впечатление, будто он с ними на короткой ноге.

Естественно, я почувствовала себя польщенной, когда он обратил на меня внимание, и начала строить планы. Я думала, он любит меня — никто еще не был со мной так нежен. Конечно, моим мечтам не суждено было сбыться, очень скоро я узнала правду. Но прежде чем это случилось, он поехал со мной отдыхать.

Из вежливости Флавия кивнула с понимающей улыбкой, как бы приглашая синьору Фанселли продолжать. Она видела, что женщине стоит немалых усилий этот долгий рассказ.

— В один прекрасный день он предложил мне поехать с ним в Швейцарию на романтический уик-энд. Разумеется, я согласилась. У меня и в мыслях не было, что он обманет меня. Я никогда никуда не выезжала дальше Тосканы и даже в самых смелых своих мечтах не могла представить, что поеду когда-нибудь в Швейцарию, буду останавливаться в дорогих отелях… Я была уверена, что это только прелюдия и в дальнейшем мы всегда будем путешествовать вместе. К тому времени у меня появилось подозрение, что я беременна.

Флавия наконец почувствовала некоторый интерес; горечь и страстность, прозвучавшие в голосе женщины, вывели ее из сонного оцепенения. Она посмотрела в лицо синьоры Фанселли, ни словом не прервав ее повествование.

— Он взял с собой коробку, — говорила тем временем пожилая женщина, руками обозначив квадрат чуть менее полуметра. Затем руки ее бессильно упали от непомерного напряжения. — Он не сказал мне, что в ней лежит. Сказал, что его попросил захватить ее один приятель. Почему-то я не поверила ему. В то время я была еще совсем глупой и полагала, что любящие люди не должны ничего скрывать друг от друга. Поэтому, как только поезд отошел

от вокзала, я заглянула в коробку. Хам оказалось изображение святой Мадонны. Я сразу узнала его, потому что видела много раз в доме Страга и очень любила эту картину. Я убрала картину в коробку и ничего не сказала Джеффри. Потом, когда мы жили в Швейцарии, он как-то раз ушел вместе с коробкой, а вернулся уже без нее.

— Куда он ее отнес?

— Не знаю. Мы остановились в чудесном отеле — мне казалось, я попала в рай. Я была слишком влюблена, чтобы задавать вопросы.

— А потом?

— Потом мы вернулись во Флоренцию, и где-то через неделю я сообщила Джеффри о своей беременности.

— Полагаю, он не слишком обрадовался?

Синьора Фанселли покачала головой.

— Это было ужасно, — сказала она. — Он просто рвал и метал. Осыпал меня оскорблениями, а под конец велел убираться. Слух о моей беременности дошел до администрации школы, где я работала, и меня уволили. Если бы не доброта одной девушки, которая там училась, даже не знаю, что бы сталось со мной…

Флавия мысленно сопоставила ее рассказ с тем, что было известно о похищении картины Уччелло. Все факты сходились: из палаццо Страга была украдена «Мадонна» Уччелло. Предполагалось, что ее вывезли из страны, и рассказ синьоры Фанселли косвенно подтверждал это. Кое-какие детали, однако…

— Скажите, а почему вы решили, что картина была украдена?

На какой-то момент женщина пришла в замешательство и нахмурилась, затем лоб ее разгладился.

— Когда я вернулась, все только об этом и говорили, — сказала она. — Девушки из нашей школы много раз бывали в палаццо. Мне рассказали о краже, когда я вернулась из Швейцарии. По рассказам, в палаццо давали ежегодный бал для учениц школы, у синьоры была такая традиция. И после бала выяснилось, что пропала картина.

— И вы ничего не сказали? У вас не возникло желания отомстить обманувшему вас мужчине?

Женщина изобразила саркастическую усмешку.

— То есть сделать именно то, на что он рассчитывал? Кто поверил бы мне? Я не знала, кто украл картину. Кроме того, я боялась попасть за решетку. Он наверняка объявил бы меня зачинщицей.

— Вы встречались после этого с Форстером?

— Я уехала в Рим искать работу. Когда родился ребенок, мне пришлось отправить его к родным в Америку. Тогда все было непросто, не так, как сейчас.

Казалось, она собирается сказать нечто важное, и Флавия снова приготовилась слушать.

— Итак, вы написали нам. Зачем, могу я спросить?

Синьора Фанселли провела рукой вдоль своего изможденного тела.

— Священник. Отец Микеле посоветовал мне облегчить совесть. И я благодарна ему.

— Ну что ж, очень хорошо. Нам, конечно, придется тщательно проверить всю информацию. А теперь нужно составить официальное заявление.

— Это будет иметь какие-то последствия?

Флавия покачала головой:

— Что вы, никаких последствий, если только вы не передумаете. Тогда окажется, что я впустую потратила время…

— Я имела в виду — для него. Для Форстера, — сказала женщина с неожиданной ненавистью, испугавшей Флавию.

— Мы проведем расследование — это все, что я могу обещать. А теперь давайте попытаемся изложить вашу историю на бумаге…

— Джеффри Арнольд Форстер, — начала Флавия. Не успела она войти к себе в кабинет и бросить на стол сумку, как Боттандо подхватил ее и утащил в небольшой ресторанчик, чтобы обсудить все за обедом. — Родился в Англии 23 мая 1938 года — значит, сейчас ему… — она прикинула в уме, — пятьдесят шесть. Карие глаза, рост метр восемьдесят пять.