Рука герцога

Останин Виталий Сергеевич

Герцог замолчал, посмотрел на опустевшую бутылку с укоризной, поднялся и пошел к столу за другой.

– Вот так тут обстоят дела, господа дознаватели второго ранга.

– Простите, господин герцог, - подал голос Мерино.
– Для чего именно? Просто из вашего рассказа понятно, что у вас имеются некоторые... кхм... трудности, понятно почему эти трудности возникли, но совершенно не ясно, чем в их разрешении могут помочь два дознавателя не самого высокого ранга? Нам, видите ли, было направлено короткое письмо голубиной почтой. Всего-то там

и сказано, что нас снимают с текущего задания и отправляют к вам. А вы все уже и объясните.

Герцог покивал, словно и не ждал другого ответа от Мерино, решительно поставил бутыль на стол и направился к двери, бросив через плечо:

– Следуйте за мной.

На улице фон Вольфсбург направился к отдельно стоящему строению, который по виду больше всего походил на погреб. Такие есть во дворе у каждого зажиточного селянина: сруб, по самую крышу углубленный в землю, а сама крыша покрыта дерном. У входа обнаружился еще один караульный, который при виде своего начальства не вытянулся во фрунт (чего Мерино, признаться ожидал), а лишь кивнул герцогу и отступил в сторону. Тот без предисловий согнулся и нырнул внутрь. Дознаватели переглянувшись, последовали за ним.

Это погреб и оказался. Или даже ледник. Поскольку после летнего тепла стылый холод, коснувшийся их рук и лиц, составил весьма резкий контраст. Широкий коридор с комнатками-отнорками заполненными провизией, плавно уходил вниз, тускло освещаемый лишь фонарем, который нес герцог - видимо взял его сразу на входе. Шагов через десять последовал поворот, за которым обнаружилась крепкая дверь без замка и засова. Ее назначение, видимо заключалось в удерживании холода. Фон Вольфсбург открыл ее и осветил небольшую комнатку с покрытой льдистыми кристалликами стенами и голым земляным полом. На котором лежали три раздетых догола окоченевших мертвеца.

– Собственно...
– герцог шагнул внутрь, дождался пока войдут Мерино с Бельком, и закрыл дверь.
– Эти парни пытались убить меня чуть меньше триды назад. Их было пятеро, но двоим удалось уйти от моих людей. Эти твари убили пятерых моих солдатов во сне, а еще с четверых - в драке! И дрались они, я вам скажу господа дознаватели, словно одержимые!

– Напали ночью?
– уточнил Мерино.

– Ну конечно ночью, Лик!
– оказывается фон Вольфсбург отлично запомнил их имена.
– Когда еще, драть, пятеро могут напасть на лагерь, в котором несколько десятков вооруженных риттеров³!

Голос герцога клокотал от сдерживаемой ярости. Для него, видимо, было невыносимо признавать, что пятеро неизвестных уложили в землю девять его людей, а он взыскал за это смертью только с троих.

Бельк, не говоря ни слова, присел над одним из мертвецов и стал его внимательно осматривать. Мерино тоже разглядывал тела, отмечая не слишком атлетическое их сложение, невысокий рост и непривычного цвета кожу: глубокого бронзового оттенка, какой бывает у загорелых на своих полях селян. Даже еще темнее.

– Не местные.
– проговорил Бельк

снизу.
– Димаутриане?

– Я таких не видел раньше.
– ответил герцог.
– Один из моих риттеров раньше воевал в Диамуте, говорит, что похожи. Только в отличии от тех дикарей, одетых в юбки из листьев, с которыми ему довелось сражаться, эти были снаряжены получше. Хорошие кольчуги, клинки, пистоли.

– И что эти язычники делают здесь?
– подал голос Мерино.

– Это хороший вопрос, господин дознаватель!
– усмехнулся фон Вольфсбург. В неверном свете маслянного фонаря это выглядело довольно устрашающе.
– А второй хороший вопрос: что за клейма у них на левых плечах?

Бельк повернул одно из тел, демонстрируя для Мерино выжженый на плече мертвеца знак размером с ладонь: ромб, с заключенным внутри глазом. Клеймо это поставили много лет назад - ожоги уже давно зарубцевались, превратившись рисунок из тонких белых лилий. Мерино такого знака видеть раньше не доводилось, да и не в традициях Империи таким образом метить людей. Он некоторое время разглядывал клеймо в дрожащем свете фонаря, затем повернул голову к герцогу.

– Если я все правильно понял, то этих людей послали, что бы убить вас?

– Верно!
– вновь ухмыльнулся фон Вольфсбург.
– Двигались они именно к моему дому.

– И вы считаете, что их послал кто-то из ваших мятежных баронов?

Ответа на этот вопрос не последовало. Дознаватель пристальнее всмотрелся в лицо герцога, пытаясь в дурном освещении понять, почему тот молчит, однако движущиеся тени обрекали эту попытку на неудачу. Когда же молчание со стороны владетеля этих мест затянулось настолько, что стало подозрительным, Мерино кашлянул.

– Ваша милость? Вы же вроде желали помощи от Тайной стражи?

– Да какие бароны...
– неохотно ответил тогда фон Вольфсбург.
– Те действуют иначе: собирают людей побольше и нападают. Это не в их духе.

– Но я вижу вы догадываетесь о том, в чьем?

– Не догадываюсь. Знаю.
– произнося эти слова герцог поник головой, утратив вдруг вид бесшабашного веселого рубаки.
– Это нападение... Точнее сказать, нападение - лишь следствие... В общем - из-за этого дела я и просил у Сантьяги помощи! А вовсе не из-за сражений с баронами, как вы могли подумать. И я очень прошу, господа дознаватели, чтобы то, что я вас сейчас скажу, осталось между нами! Мои люди об этом не осведомлены.

– Вы же понимаете, что мы не можем вам этого гарантировать, господин герцог?
– мягко спросил Мерино.
– Лишь пообещать, что ваша тайна будет доступна весьма узкому кругу лиц.

– Да. Я это и имел ввиду.

– Тогда будьте с нами откровенны. От этого сильно зависит - сможем ли мы вам помочь.

Фон Вольфсбург вздохнул совершенно обреченно, прислонился к стене. С минуту он молчал, затем, как человек принявший решение прыгнуть со скалы в море, резким движением дернул левой рукой правую. И протянул ее дознавателям.