Рука Хаоса
Шрифт:
— Меня взяли в плен, сир. Большинство пленных эльфы делают гребцами на своих проклятых драккорах. Но они каким-то образом прознали, что я служил королевской семье. Тогда они вытащили меня оттуда и стали задавать всякие вопросы насчет вас, сир. Они били меня, покуда у меня мясо с ребер не сползло, но я ничего этим сволочам не сказал, ваше величество.
— Хвалю тебя за отвагу, — важно сказал Стефан, прекрасно понимая, что Питер наверняка вывернул свою душу наизнанку при первом же ударе плети, равно как и то, что он сказал эльфам о том, что был слугой короля,
— Когда, ваше величество, им стало ясно, что они ничего от меня не добьются, они отправили меня в ихний королевский замок, который они зовут Импернон, — Питер явно гордился тем, что мог говорить по-эльфийски. — Я подумал, что они хотят, чтобы я показал им, как надо прислуживать королю, но меня всего-навсего поставили мыть полы да разговаривать с другими пленными.
— Какими другими… — начал было Стефан, но Триан покачал головой, и король замолчал.
— Пожалуйста, расскажи его величеству о последнем пленнике, которого ты видел в эльфийском дворце.
— Он не был пленником, — возразил Питер, заглатывая уже четвертый стакан вина. — Скорее он был почетным гостем. Эльфы по правде хорошо обращались с ним, сир. Вам нечего беспокоиться.
— Скажи нам, о ком ты говоришь, — мягко подтолкнул его Триан.
— Да о вашем сыне, сир, — сказал Питер — он захмелел и забыл, с кем говорит, — о принце Бэйне. Я рад сообщить вам, что он живой. Он говорил со мной. Я бы забрал его с собой, когда мы с другими собрались удирать, но он сказал, что его слишком крепко стерегут и что он только помешает нам. Ваш сын настоящий маленький герой, сир.
Питер неверной рукой поднял стакан. На глазах его выступили слезы.
— За его высочество и ваши величества.
Мутный взгляд Питера был устремлен на стакан с вином, что он держал в руке, и потому он не заметил, как от радостной новости о возвращении Бэйна лицо Стефана застыло, как будто на него обрушился удар секиры. Анна в ужасе смотрела на него, осев в кресле. Лицо ее было пепельно-серым. А глаза леди Иридаль вспыхнули внезапной надеждой.
— Благодарю тебя, Питер, на сей раз довольно, — сказал Триан. Он взял Питера под руку, поднял с кресла и повел его, спотыкающегося и непрерывно кланяющегося, прочь от короля, королевы и мистериарха.
— Я позабочусь, чтобы он забыл об этом, ваше величество, — тихо пообещал Триан. — О, осмелюсь просить ваши величества не пить этого вина. — Он вместе с Питером вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
Чародей исчез надолго. Телохранители его величества не входили вместе с королем в кабинет чародея, но держались поблизости, шагах в тридцати от двери, в дальнем конце коридора. Триан сопроводил Питера до коридора, сдал пьяного лакея телохранителям, приказав, чтобы ему дали где-нибудь проспаться с похмелья. Когда одурманенный сладким вином чародея Питер проснется, он не будет помнить ничего из того, что было в Имперноне.
Когда Триан вернулся в кабинет, он увидел, что потрясение, вызванное новостью, несколько ослабло, хотя тревога стала сильнее.
— Разве такое возможно? —
— Именно потому, что он идиот, сир, — сказал Триан. Он стоял нарочито спокойно, сложив руки впереди. — Именно поэтому я и хотел, чтобы вы узнали все от него самого. Конечно, он не настолько умен, чтобы самому выдумать эту историю. Я очень тщательно расспросил его и удостоверился, что он не лжет. И к тому же еще вот это. — Триан взял со стола какую-то вещицу, которую принес Питер. Это был подарок Бэйна его матери. Триан протянул его, но не Анне, а Иридаль.
Она впилась в него взглядом. Кровь сначала прилила к ее лицу, затем отхлынула, и Иридаль побледнела еще сильнее, чем прежде. Это было перо ястреба, украшенное бусинками, надетое на кожаный шнур. С виду это была совершенно невинная вещь, которую ребенок делает под руководством няни, чтобы порадовать этим подарком мать. Но ожерелье с перышком было сделано ребенком мистериархов, сыном магии. Перо было амулетом, и посредством его ребенок мог разговаривать с матерью. Со своей настоящей матерью. Иридаль трепещущей рукой взяла перышко и крепко сжала его.
— Это и вправду от моего сына, — беззвучно произнесла она.
Триан кивнул.
— Позвольте заверить вас, ваши величества и леди Иридаль, что я никогда бы не подверг вас такому испытанию, если бы я не был абсолютно уверен в том, что Питер говорит правду. Ребенок, которого он видел, — Бэйн.
Стефан вспыхнул от невысказанного упрека и пробормотал что-то себе под нос, видимо, извиняясь. С тяжким вздохом он опустился в кресло. Король и королева сели поближе друг к другу, оставив леди Иридаль в одиночестве, немного поодаль.
Триан подошел и встал рядом со всеми троими. Твердо и спокойно он заявил о том, что они теперь уже все знали, но во что, возможно, до сих пор не могли поверить.
— Бэйн жив, и он в руках эльфов.
— Но как это возможно? — сдавленным голосом произнесла Анна, схватившись рукой за горло, словно ей не хватало воздуха. — Вы же сказали, что они увезли его! В другую страну! Вы сказали, что Альфред увез его!
— Не Альфред, — поправила ее Иридаль. Первоначальное потрясение улеглось — мистериарх начала осознавать, что самое заветное ее желание становится явью. — Другой. Эпло.
— Тот человек, которого вы мне описывали, с голубой кожей, — сказал Триан.
— Да. — Глаза Иридаль сияли надеждой. — Да. Он. Он увез моего сына…
— Тогда, видимо, он привез его обратно, — сухо ответил Триан. — Поскольку он тоже находится в эльфийском замке. Лакей сказал, что вместе с принцем был голубокожий человек. Именно эта подробность более, чем все прочее, заставила меня поверить в то, что лакей не врет. Кроме меня, леди Иридаль и ваших величеств, никто не знает о голубокожем человеке и о его связи с Бэйном. Добавьте к этому, что Питер не только видел Бэйна, но и говорил с ним. Бэйн узнал лакея и назвал его по имени. Нет, сир. Я повторяю — тут не может быть сомнений.