Рука мертвеца

Мартин Джордж Р.Р.

Хирам просто распадался, захлебнувшись собственными словами, огромное тело сотрясалось рыданиями. Но Джэю не было нужды слушать далее. Он помнил, какой была Хризалис, когда он ее нашел. Кресло под ней в щепки, кости раздроблены. Остальное он мог представить. Сложенный в ярости кулак, ослепленный гневом разум… Сколько же она весила в тот момент? Тысячу фунтов? Две тысячи?

– Ты упустил последнюю часть, – сказал Бреннан. – Когда она умерла, это еще не все. Во-первых, ты собрал карты, все, за исключением туза пик, которого ты положил на труп, чтобы заставить думать, что это я. Но этого недостаточно,

так? Вскрытие покажет, как она умерла, и это укажет прямо на тебя. Но переломанные кости, разбитая мебель – это предполагает борьбу, так что ты немного порушил в офисе. А потом, для уверенности, ты встал рядом на колени, утяжелил кулак для того, чтобы последствия твоих ударов выглядели так, будто ее голова разбита кем-то со сверхчеловеческой силой.

Хирам обвис.

– Я… я не мог позволить себя схватить. Без поцелуя… я не мог бы противостоять этому. И это кампания… я был тузом, делегатом Хартмана, если это выйдет наружу, то все разрушится. Даже, может быть, Барнет выиграет номинацию. Так высока ставка, я просто… запаниковал. – Толстые его пальцы нервно теребили бороду. – Это было не так, как ты говоришь… холодно… расчетливо.

– Так ли? – сказал Бреннан. – Ты совершил убийство, постарался свалить преступление на другого, а теперь говоришь, что все было ошибкой. Я что-то не заметил твоего признания, пока ты думал, что вышел чистым. – Пистолет его был направлен в центр груди Хирама. – Ты хотел, чтобы я заплатил за ее преступления, а когда вместо меня копы взяли Элмо, не сказал ни слова. – Голос Бреннана был ровным и спокойным, но Джэй слышал за этим неумолимую и смертельную ярость.

Хирам снова опустил голову.

– Нет, пробормотал он, прервав дыхание. – Нет, не хотел. – Стыд был написан на его лице. – Собираешься меня убить – давай.

И тут Джэй Экройд собрался с мыслями и встал между Хирамом Уорчестером и Даниэлем Бреннаном.

– Уйди с дороги, Экройд, – сказал Йомен.

– Даниэль, Джэй, пожалуйста, – слабо сказал Тахион со своего кресла, где он сидел, скорчившись от боли и страдания. Оба его проигнорировали.

– Ты претендуешь на то, что Хризалис была твоим другом, – сказал Йомен. – Так зачем пытаешься защищать ее убийцу?

– Это была случайность, – сказал Джэй. – Ты его слышал. Слышал, как это случилось. Подари, к чертям, прощение.

– Прощение – дело божье, – сказал Бреннан. – Мое – справедливость.

– Расскажи мне об этом, – презрительно сказал Джэй. – А еще лучше, расскажи всем тем парням, которых ты убил. Расскажи их вдовам и подругам. Их родителям. Их детям, у кого-то из них они были.

– Они знали, на какой риск идут. Люди, которых я убил, убили бы меня, как только бы увидели, что я им дал хоть полшанса. Я никогда не убивал невинных женщин.

– Хризалис была многогранной натурой, – сказал Джэй, – и, в частности, была моим другом, что бы ты ни говорил. Но уж невинной она не была.

– Я знал Хризалис, – сказал Бреннан. – Она делала то, что должно.

– К черту, – сказал Джэй. – Она делала то, что выбирала. И она выбрала – послать наемного убийцу в Атланту. В конечном итоге как прямой результат – два агента секретной службы, менеджер отеля и журналист мертвы, и совсем

близко мы подошли к тому, чтобы включить в этот список Джека Брауна. Я не защищаю то, что сделал Хирам, но, на мой взгляд, его руки куда чище, чем твои.

– Джэй, – мягко вставил д-р Тахион. – Убийства Бреннана – дело чести. Кровная месть. На Такисе…

– За окном Джорджия, а не Такис, – сказал Джэй. – Какого черта ты защищаешь этого маньяка-убийцу?

– Я обязан ему жизнью, – ответил Тахион.

– Ты обязан ему жизнью, – с отвращением повторил Джэй. – Очень хорошо. Ну, Хираму ты тоже обязан жизнью, помнишь? Не говорю уж о том, что мне тоже. Вот подумай, ты обязан жизнью этому чертову Грегу Хартману, если в Сирии было так, как писали газеты. А еще – Черепаха, Золотой Мальчик, Прямая Стрела… да есть ли кто-нибудь, кому ты не обязан жизнью?

– Бреннану я должен две жизни, – слабо сказал маленький пришелец. – Я никогда не предам его доверие.

Экройд хотел было закричать, но вместо этого повернулся к Йомену.

– Ну а я тебе ни хрена не обязан, – сказал он. – Хочешь справедливости? Прекрасно. Давай сдадим Хирама полиции, и его будут судить. Но пусть это будет сделка два за одного, да? Ты хорошо служил справедливости, как насчет того, чтоб хлебнуть полной ложкой? Сдайся вместе с Хирамом. Предстань перед чертовым судьей и расскажи ему все про свою войну.

– Я отвечаю перед своей совестью, Экройд, и, честно говоря, мне наплевать, что ты об этом думаешь, – сказал Бреннан. – Я не изменю себе. А теперь в последний раз – с дороги.

Настало долгое молчание. Джэй смотрел на Бреннана, Бреннан отвечал ему взглядом. Тахион беспомощно переводил взгляд с одного на другого, затем сделал усилие встать с кресла. С одной рукой это было тяжело и больно.

– Я могу поднять палец чертовски быстро, – сказал Джэй Бреннану.

– Как только начнешь поднимать руку, я спущу курок, – сказал ему Бреннан. – Какой у тебя перевес? Или ты способен телепортировать пулю в полете?

– Миллион к одному, – согласился Джэй. – Но лишь если не поколеблешься, нерешительность на долю секунды, и тебе придется стрелять через перегородки Гробниц.

– Я что, выгляжу нерешительным? – спокойно спросил Бреннан. Рука его была очень тверда.

Джэй это обдумал, и результат ему не очень понравился. Он рискнул бросить быстрый взгляд назад через плечо. Хирам, сгорбленный, сидел на кровати, уставившись в пространство, полностью отключившись. Что бы ни произошло, похоже, большой туз вне игры.

– Здесь кто-то еще, – мягко сказал Тахион. Его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, искала. – Другой разум. В стене.

– Просто замечательно, – кисло сказал Джэй. Он почувствовал себя плохо, но надо было это предвидеть. – Призрачная девица, да?

– Шансы изменились, не так ли? – улыбаясь, сказал Бреннан.

Джэй согнул пальцы, уставившись на ствол «вальтера». Это ему напомнило, как он ненавидит пистолеты и тех жоп, что с ними ходят.

Взглянув в холодные серые глаза Бреннана, он понял, что время на исходе. Ничего не остается, как прибегнуть к этому.