Рука сатира
Шрифт:
— Нет, — Нэнси уставилась на свой остывающий кофе. — Нет, действительно нет.
— Опять-таки, вот вам другая маленькая неувязка. Отлично, предположим, он оставил живую Лилу. Предположим, он, в точности как и сказал вам, отправился ночевать к себе в офис. За ним могли проследить и убить, затем убийца мог вернуться, забрав ключ от задней двери, и убить Лилу.
— Погодите. Все становится все более и более абсурдным. Вы считаете, что убийца, если он существует, кто-то из ближайших соседей?
— Да. Если убийца существует, он наверняка живет по соседству. Возможно, присутствовал на субботней вечеринке.
— Ну и кто
— Может быть любой. Зависит от того, сколько было сказано правды. А также, кто кого защищает. Подумайте немного. Вы говорите, что оставили Стэнли Уолтерса возле ограды у дорожки, после того как сказали ему, что Коннор уехал в офис. Следовательно, Стэнли подходит. Доктор Ричмонд живет напротив Конноров. Он мог легко увидеть, что Коннор уехал, подслушать, как вы с ним разговариваете у ворот. Доктор признался, что выехал позже в больницу. Прямо ли туда он отправился? Находился ли он там все время? При любом раскладе доктор Ричмонд также под подозрением. Продолжать?
— Лучше не надо, — тихо сказала Нэнси. — Слишком тошнотворно. Следующее вы скажете, что я могла бы сама совершить убийство.
— Точно. Вы тоже подходите. — Нэнси, пораженная, замолчала, и Мастерс торопливо добавил: — Если бы я хоть на секунду считал вас виновной, я не стал бы с вами так разговаривать.
— Ну, хорошо. Я с вами, лейтенант, разговаривала слишком долго и сказала слишком много. И, кажется, продолжать разговор мне не хочется.
— Простите. — Мастерс поднялся и грустно заглянул в свою пустую чашку, которую, как он надеялся, Нэнси наполнит еще раз. Она тоже встала — воплощение оскорбленной женственности. Он, чтобы успокоить ее, сказал:
— Это только предположение, миссис Хауэлл. — Но поскольку она продолжала изображать статую. Мастерс пришел в себя и добавил: «пока что…» И ушел с горьким привкусом триумфа на губах.
9
В качестве подозреваемого лейтенанту Мастерсу больше всего нравился доктор Джек Ричмонд. Во-первых, виновность симпатичного доктора казалась, да-да, самой привлекательной. Во-вторых, это был мужчина, относящийся к типу киношных красавчиков, что, грубо говоря, попахивало причиной. В-третьих, как врач, он имел идеальную возможность назначить роковое лекарство. Под предлогом, что его беспокоит здоровье соседа, он мог зайти в офис Ларри Коннора, не исключено, что по дороге в больницу, и дать «седативное», которое Ларри, расстроенный конфликтом с Лилой, принял без колебаний. Конечно, врач едва ли прописал бы хлоральгидрат, но, с другой стороны, покушающийся на убийство доктор наверняка бы использовал такие таблетки, которые нельзя ожидать от врача. При любом раскладе, надо проверить известный вызов доктора Ричмонда в больницу, и Мастерс решил сделать это не откладывая.
Время, конечно, неподходящее. Никого из дежуривших в больнице. Все, что Мастерс мог сделать, — справиться в регистратуре родильного отделения, сообщал ли доктор Ричмонд о приходе и уходе. Оказалось, сообщал: прибыл в 1.20 и уехал в 3.30. Совершенное алиби, если оно устоит. Куча свободного времени для пары убийств, если алиби не доказано. Или — что более вероятно — для одного убийства. Не надо поторапливать фортуну, рассудил Мастерс. Если теория о кондиционерах верна, Ричмонд должен был убить Ларри Коннора первым. Позднее, через некоторое время после 3.30, он мог бы сходить к
Мастерс припарковал машину на обочине в пятидесяти футах от дома. Часы показывали второй час — время завтрака прошло, но Мастерс не чувствовал голода, кроме того, он, как обычно, сидел на диете. Если предположить, что сестра Морроу, окончившая дежурство в 7.00, освободилась в 8.00, она спала не более пяти часов. Для Мастерса, который не спал крепко, хватало пятичасового сна, но для Агнес Морроу, сон у которой мог быть хорошим, этого мало. Тем не менее он решил попытаться и вылез из машины. В холле по списку жильцов установил номер квартиры Агнес Морроу и позвонил в дверь.
Ему повезло. Сестра Морроу не спала, хотя и не была одета. То есть она была в пижаме и в махровом халате. Однако Мастерса близость к столь интимному одеянию не взволновала. Агнес Морроу более сорока лет не меняла образ жизни, и создавалось гнетущее впечатление, что она каждый день из этих сорока лет блюдет свою добродетель. Тощая и поседевшая. Она выглядела так, будто говорить будет кратко и прямо, просто постесняется закашляться. И Мастерс оказался прав.
— Да?
— Мисс Агнес Морроу?
— Это я.
— Меня зовут Мастерс. Лейтенант. Полиция. Мне бы хотелось с вами поговорить. Конфиденциально. — Краткость и прямота его были автоматической реакцией на ее краткость и прямоту. Мастерс обладал изменчивостью хамелеона или актера, в работе это была одна из его сильнейших сторон.
— Входите.
Мастерс присел на край серой софы, а мисс Морроу заняла неудобное кресло: спина разместилась строго параллельно высокой спинке, но не касалась ее. Руки мисс Морроу сцепила так, как если бы приготовилась вскочить при первой угрозе своей невинности
— В больнице сказали, — начал Мастерс, — что ваша смена с одиннадцати часов ночи до семи утра.
— Да, это так.
— Прошедшей ночью, с субботы на воскресенье, вы дежурили, как и обычно?
— Разумеется. За пятнадцать лет я ни в чем не отступила от своих обязанностей.
— Вы, кажется, выполняли акушерские функции.
— Да. У нас было двое родов.
— Меня интересуют те, на которых присутствовал доктор Джек Ричмонд.
— Понятно. Схватки шли медленней, чем ожидалось. Доктору Ричмонду пришлось прождать в больнице около двух часов.
— Он, согласно записи, был там два часа десять минут.
— Я его не караулила.
— Это то, о чем я хочу с вами поговорить. Вы уверены, что доктор Ричмонд все время был там?
— Определенно.
— Вы постоянно наблюдали за ним? Он постоянно находился в поле вашего зрения?
— Конечно, нет. Я слишком занята, чтобы за кем-то постоянно наблюдать.
— Но вы сказали, что уверены, — он был там все время.
— Я сказала, что я уверена, но не сказала, что могу это доказать. Когда доктор Ричмонд увидел, что должен ждать родов, он спросил, есть ли свободная кровать, он хотел бы прилечь. В конце холла есть пустая личная комната, и я видела, как он вошел туда. Там он находился час или около того, пока я за ним не пришла. У меня абсолютно нет никаких причин думать, что он выходил из комнаты.