Рукопись Бога
Шрифт:
С фонариком в одной руке и планом в другой, Пасиано углублялся в длинный сырой коридор, который застилавший его глаза туман населял таинственными фигурами.
Невозможно было даже приблизительно представить, сколько лет может быть подземелью.
Столько же, сколько всем подземным ходам и лабиринтам, давно позабытым человечеством.
Столько же, сколько самой тишине и призрачным голосам, звучавшим в его голове.
Тишина много веков пряталась в этом коридоре, порождая ужасных тварей, страдающих от голода, боли и одиночества.
Пасиано
Массивная деревянная дверь с колокольчиком в виде чаши подсказала продавцу комиксов, что он на правильном пути.
Алеха утверждала, что в этом подземелье совершенно пусто, – если не считать пункта охраны у входа на гауптвахту, мимо которого предстоит осторожно проскользнуть – и бояться нечего. Главное – попасть в конференц-зал в административном корпусе автопорта. Там надо будет нажать на карту мира в районе Севильи, чтобы открыть проход под землю.
Пасиано знал, что бояться нечего, и все же машинально ускорял шаг.
Стараясь держаться правой стороны, чтобы не забрести на гауптвахту, он добрался до огромных резных ворот, открывающих путь на новый уровень. Каменная лестница была широкой и казалась совсем древней. А галерея, в которую она вела, была еще древнее. Лампочки в полу горели и вовсе тускло, в центре бежал смрадный поток какой-то маслянистой черной жидкости.
Бояться было нечего, но Пасиано пошел еще быстрее.
Указатели на плане не слишком успокаивали. Чтобы добраться до часовни, в которой надлежало оставить послание, нужно было миновать палаты Святой инквизиции, камеру пыток и операционную. О том, что это такое, лучше не думать. Туман, застящий глаза, мешал соображать… Не стоит пытаться понять, кто эти люди и чем они занимаются… Передать послание, поскорее свалить и отправиться на вечеринку, обещанную парнем с татуировкой.
Ничего страшного не происходило, но Пасиано почти бежал.
Туннели делались все уже, а вода под ногами пахла все отвратительнее. Мощные деревянные двери с надписью «Аутодафе in abdito» вели в зону, обозначенную на плане как палаты Святой инквизиции. Не останавливаясь ни на мгновение, Пасиано миновал очередной коридор и заметил, что пол теперь более покатый, а ручей превратился в озеро, терявшееся в огромной пещере. Перейти его можно было только по проложенным вдоль стены узким мосткам без перил. Ступая на шаткую переправу, заботливо указанную в плане, торговец комиксами старался не смотреть вниз, на безликих и бесформенных чудовищ, копошащихся у него под ногами.
Никакой опасности не было, но Пасиано что было сил стремился вперед.
Коридор упирался в дверь камеры пыток, на этот раз приоткрытую. Проходя, Пасиано уловил едва слышное эхо чистого женского голоса. Здравый смысл подсказывал, что идти на этот голос не стоит.
Но ведь дверь была не заперта.
А что, если взглянуть всего одним глазком?
За дверью оказался просторный вестибюль
Пасиано долго стоял перед одной из них, глядя на пробивавшуюся в щель полоску света и напряженно прислушиваясь, пока не решился войти.
За дверью размещалась настоящая операционная, ярко освещенная, с широким жестяным столом, где были разложены окровавленные хирургические инструменты девятнадцатого века: скальпели разной длины и формы, щипцы, шила, плоскогубцы, большие иглы и мотки грубой нити. В центре зала стоял старинный операционный стол из белого мрамора с засохшими кровавыми пятнами, в которых можно было угадать очертания нагого женского тела.
Беглянке не удалось уйти далеко.
Она была здесь, распростертая на полу, с закрытыми глазами.
Пасиано знал эту женщину.
По телевизору часто показывали рекламный ролик: «Узнайте настоящее и будущее по картам Дании». Она была самой молодой и одной из самых красивых телеведьм; всегда в белом, словно добрая фея или ангел-хранитель за евро в минуту.
Знаменитая Дама. Теперь она валялась на полу у подножия операционного стола, время от времени издавая протяжные горестные стоны.
Пасиано сразу ее узнал, но прежде она была совсем другой.
Продавец комиксов в ужасе глядел на страшные раны, покрывавшие тело женщины.
Кровавая культя на правом плече вместо отрезанной руки. Левая нога отрублена по бедро. Ноги нигде не было видно, зато рука была грубыми стежками пришита на место.
Человека превратили в жуткую зверюшку и бросили на полу.
А он все не умирал.
Пасиано опустился на колени, стараясь разобрать бессвязный лепет несчастной. Наконец он решил заговорить с ней сам.
– Дания?
– …
– За что они так с тобой?
– Они говорят, что я любовница сатаны. Хотят преобразить меня, чтобы дьявол не узнал.
Пасиано долго ждал, но она не проронила больше ни слова.
Он поднялся на ноги.
Туман перед глазами становился все гуще. Мысли разбегались.
Продавец комиксов пятился, не решаясь повернуться, не в силах отвести взгляд от изуродованного, чудовищным образом преображенного тела молодой женщины.
Выбравшись из операционной и следуя дальше по коридору, он расслышал слабый зов на помощь, но не смог отличить его от десятков голосов, звучавших в голове.
Сверившись с планом, Пасиано продолжал поиски часовни, в которой ему предстояло оставить послание.
Преданные монстры бесшумно двигались за ним по озеру нечистот.
Поспеши, Пасиано.
9
На обратном пути к палате отца Декота Ривена и Альваро преследовало тяжелое дыхание хосписа.
Больничные коридоры отличались от морга лишь тем, что в них было теплее и туда долетал шум дождя.
Умирающие не имеют обыкновения бродить по ночам.