Рукопись Ченселора
Шрифт:
– Что такое Часон? – спросил он.
– Не знаю. Кажется, название какого-то местечка в Корее.
– Когда мы это узнаем точно, то поймем, что же произошло, что они здесь искали.
– Произойти могло что угодно. Была война и… – Она умолкла, глядя на огонь в камине.
– А он был солдатом, посылавшим в бой других солдат. Могло случиться вот что: кто-то потерял сына или брата и решил мстить. Я слышал о таких вещах.
– Почему же ему? Таких, как он, были сотни. И потом, насколько мне известно, он всегда шел во главе солдат, не отсиживался в тылу. До
– И все-таки кто-то мстит, – возразил Питер. – Может, кто-то совсем свихнувшийся?
Несколько мгновений она смотрела на него молча, затем спросила:
– Что же такое он мог сделать?
– Это, видимо, связано с вашей матерью.
– Не может быть.
– Разве? Я видел этот пеньюар в тот вечер, когда был здесь. Пеньюар был на вашей матери. Она упала, а пол вокруг нее был усыпан осколками стекла.
– Она всегда что-то разбивала. Часто намеренно портила вещи. Пеньюар – это последняя жестокая шутка. Мне кажется, таким способом они хотели напомнить, что отец импотент. Это ни для кого не было тайной.
– А где находилась ваша мать во время войны в Корее?
– В Токио. Я тоже жила там.
– Это было в пятидесятом или в пятьдесят первом?
– Примерно в это время. Я была тогда совсем ребенком.
– Вам было около шести?
– Да.
Питер отхлебнул виски.
– Ваш отец рассказывал про какой-то несчастный случай. Не помните, что произошло?
– Помню. Мать утонула, утонула самым настоящим образом. Ее вернули к жизни с помощью электрошока, но легкие не работали слишком долго, и мозг не выдержал.
– Как же это случилось?
– У пляжа Фунабаси она попала в подводное течение, и ее вынесло далеко в море. Спасатели подоспели с опозданием.
Они немного помолчали. Ченселор допил виски, поднялся с дивана и поправил кочергой поленья в камине.
– Может, приготовить что-нибудь поесть? Потом мы…
– Я туда больше не пойду! – прервала его Элисон, устремив взгляд на огонь в камине. Затем она посмотрела на Питера. – Простите, на вас-то я не должна была кричать.
– Но, кроме меня, здесь никого нет, – ответил он, – и если вам хочется кричать…
– Знаю, – снова прервала его Элисон. – Это не запрещается.
– Мне так кажется.
– Ваше терпение, наверное, беспредельно? – Она задала этот вопрос мягко, с легким юмором.
Он опять почувствовал ее душевную теплоту и незащищенность.
– Не думаю, чтобы я был особенно терпелив. Во всяком случае, мне этого не говорили.
– Я могу проверить правильность моей гипотезы. – Элисон встала с дивана, подошла к Питеру и положила руки ему на плечи. Потом она нежно погладила его по щеке, коснулась его глаз и губ. – Я не писатель, я рисую картины, и они заменяют мне слова. Но сейчас я не могу изобразить то, о чем думаю, то, что чувствую, поэтому прошу вас быть ко мне снисходительным. Согласны? – Она прижалась к нему, все еще касаясь пальцами его губ, а затем убрала их и горячо его поцеловала.
Он почувствовал, как напряглось ее тело,
Он понимал ее, а потому, не колеблясь, откликнулся на этот неожиданный зов любви. И потом, его, как и Элисон, измучили моральные переживания, сознание собственной вины и одиночество. Только теперь он постиг, насколько был одинок в эти последние месяцы.
– Я не хочу идти наверх, – прошептала она, прерывисто дыша.
– Мы и не пойдем, – ответил он мягко и стал расстегивать ей блузку.
Она слегка отстранилась от него и, вскинув правую руку, одним движением сорвала с себя блузку. Другой рукой она расстегнула ему рубашку…
Такого наслаждения он не испытывал давно. Со времен Кэти…
Элисон заснула так крепко, что Питер решил: глупо даже пытаться отнести ее в спальню. Поэтому он притащил одеяла и подушки в гостиную. Огонь в камине угасал. Питер приподнял голову Элисон и подложил ей самую мягкую подушку, потом накрыл ее одеялом – она не пошевелилась.
Он расстелил два одеяла на полу перед камином, рядом с диваном, и лег. За последние несколько часов он многое понял, но только сейчас осознал, насколько устал. Через мгновение он уже спал.
Проснулся он внезапно и вначале никак не мог сообразить, где же находится.
Разбудил его стук упавшего в камине обгоревшего полена. Из небольших окон струился свет. Было раннее утро. Питер посмотрел на диван: Элисон спала, по-прежнему глубоко дыша. Взглянув на часы, он увидел, что уже без двадцати шесть.
Он проспал почти семь часов.
Питер поднялся, натянул брюки и направился в кухню. Пакеты с покупками так и лежали нераскрытыми, и он занялся ими. Осмотрев старомодные буфеты, Питер нашел старинную кофеварку, которая полностью соответствовала интерьеру кухни.
Кофеварке было, по-видимому, лет сорок. Он разыскал кофе, потом долго и мучительно вспоминал, как следует обращаться со столь древним агрегатом, и, уяснив наконец, что нужно делать, поставил кофеварку на небольшой огонь.
Он вернулся в гостиную и, потихоньку одевшись, направился в прихожую.
Потом вышел на улицу: не мешало бы убрать чемоданы и портфель, оставленные в машине.
Было холодно и сыро. Зима все еще раздумывала, засыпать ли штат Мэриленд снегом или ограничиться гололедом. Поэтому-то такой пронизывающей и была сырость.
Ченселор открыл дверцу машины, потянулся было на заднее сиденье за багажом и вдруг замер в удивлении. Он не сумел сдержать крика, вырвавшегося из его горла. Зрелище было потрясающим, поистине фантастическим.
То, что открылось его взору, объясняло происхождение и надписи на стенах кабинета Макэндрю, и пятен крови на пеньюаре. На своем чемодане, который лежал на заднем сиденье, Питер увидел отрезанные конечности какого-то животного.