Рукопись из тайной комнаты. Книга первая
Шрифт:
Один Ральф ни на что не отвлекался, продолжая наслаждаться почесываниями, которыми щедро награждал его заезжий старый гость. Он к тому же по-прежнему надеялся урвать удобную минутку и выпросить пирожок-другой у доброго дедушки.
Это был какой-то очень странный день, щедрый на рассказы и на угощения. Ибо как-то неловко сидеть за столом, на котором ничего нет. Поэтому, не успело солнце докатиться до вершин сосен, на столе вновь появились чашки и выпечка – Инга привезла большую корзину домашнего сдобного печенья.
Тут уж Ральф утратил всякие остатки совести и, перегородив мохнатой тушей дорожку,
Новостью оказалась и находка с семейной тайной.
Собственно, не совсем так.
Новоприбывшие родственники, разумеется, знали о неожиданно найденных на хуторе документах, подтверждающих родство, Но вот события, которыми сопровождалась находка, от сгоревшего ноутбука, до провалившегося под пол козлёнка, до сих пор оставались «за кадром». И уж конечно не Алекс – серьезный ученый муж – стал бы рассказывать о таких мелочах.
Роль рассказчицы взяла на себя Ева.
И постаралась не ударить в грязь лицом, не впадая при этом в крайности, вроде скандинавского эпоса. Судя по тому, с каким интересом впитывали информацию слушатели, рассказ удался. Тем более что присутствующие здесь участники время от времени вставляли свои «пять копеек» в нужных местах, невольно подчеркивая драматичность недавних событий. А уж когда Марис с тайной гордостью изобретателя продемонстрировал вполне современный, но замаскированный «под старину» установленный в хлеву сейф, даже Алексей Артурович, до этого старательно демонстрировавший легкий скептицизм, не смог удержаться от того, чтобы потрогать руками странное сооружение.
И уж, разумеется, настоящий фурор произвела шкатулка, немедленно оттуда извлеченная. Каждый посчитал своим долгом прикоснуться руками к вместилищу родовых тайн. Артуру Артуровичу, как сыну Густы, а стало быть, по общепризнанному мнению имеющему несколько большие права, нежели остальные присутствующие, доверили открыть ее небольшим ключиком.
«Хорошо, что драгоценностей тут больше нет», – мелькнула у Евы мысль, которой она немедленно устыдилась. Хотя сама понимала, что стыдиться ей нечего, но отчего-то неловкость не проходила. Вывел её из этого состояния Марис, очень своевременно положивший на плечо свою большую и такую уверенную руку. «Всё в порядке, – казалось, говорила эта рука. – Ты всё делаешь правильно». И Ева тут же успокоилась.
Свидетельства о рождении лежали сверху.
Конечно же, с них давно были сняты и нотариально заверены копии, которые вся семья Берзиных увидела бы уже завтра, но кто бы не захотел подержать в руках подлинные документы. Особенно пристального внимания они удостоились со стороны Марии Витольдовны. Сам же Артур Артурович отнесся к их появлению куда более спокойно, чем к сейфу или шкатулке. Как видно, бумаги волновали его куда меньше предметов.
Но кто бы стал придираться к старику, на которого свалилось так много новой и необычной для него информации. Да и день, по правде говоря, уже давно закончился.
4
Утром Марис всё на том же бусике отвез их в Ригу.
И завертелась бумажная круговерть.
В сущности, неизвестно, кому досталось больше, – гостям, ни слова не понимавшим по-латышски и вынужденным полагаться на переводы, или юристам, которым по совместительству пришлось стать заодно и толмачами. Но надо отдать собравшимся должное, испытание с честью выдержали все. Несколько раз, поднимая глаза от бумаг, Ева отмечала про себя, с каким мужеством и любовью опекает мужа Мария Витольдовна. От неё, в отличие от Артура Артуровича, не требовалось ни подписей, ни согласий. Зато она отлично умела поддержать и внушить спокойствие.
Алексею Артуровичу поддержка не требовалась, он, судя по всему, был весьма уверен в себе и самодостаточен, как и подобает учёному. Алекс же, которому после его недавних испытаний, казалось бы, уже никакой черт не страшен, тем не менее, с удовольствием демонстрировал невесте свое волнение, а Соня, под пристальным наблюдением будущей свекрови, преданно его успокаивала.
Но, как говорил царь Соломон: «Всё проходит, и это пройдет».
К обеду бумажный конвейер, наконец, иссяк.
Вот тут-то Марис, который со свойственным ему спокойствием терпеливо ждал окончания этой вакханалии бумаготворчества, вновь взял управление на себя:
– Вы проголодались, небось. Поехали, я обещал вам настоящий латышский крогс показать.
И они поехали.
Деревянный сруб, дощатые столы и широкие лавки, вкуснейшие отбивные, толстым одеялом покрывавшие ломтики деревенского, обжаренного с чесноком картофеля и свежее нефильтрованное пиво покорили гостей. Даже Алина Матвеевна, поначалу скептически поджавшая губы, быстро сменила скепсис на выражение восторженного изумления. Несколько нервно отреагировали россияне на хлебный суп – десерт из настоящего ржаного хлеба и цвет имел темный, ржаной. Но с первой же ложки мнение радикально изменилось.
«Вкусно», – таков был общий вердикт.
Дальше в планах стояла Юрмала. Море и солнце.
И хоть это солнце уже давным-давно покинуло зенит и проделало изрядный путь к кромке моря, проложив на нем блестящую золотую дорожку, дела это не меняло. Пахло морем, соснами и скорым летом.
Ева первая подала пример и вскоре уже вся компания, невзирая на возраст, разулась. Они неторопливо шли вдоль берега по белому сыпучему юрмальскому песку, теплому сверху и прохладному и чуть влажному у самой воды, там, где море щедро насыпало великое множество маленьких, размером с ноготь, белых и розовых ракушек.
Вороны, на всякий случай настороженно косясь на гуляющих, деловито что-то искали в выброшенных на берег водорослях, а чайки время от времени оглашали окрестности резкими криками.
Вода лениво шуршала и с тихим шелестом накатывала на берег.
И лёгкий ветерок нес с собой смолистый аромат сосен, покрывавших прибрежные дюны.
И казалось, можно бесконечно идти и идти вдоль берега, подсвеченного вечерним оранжевым солнцем.
5