Рукопись Платона
Шрифт:
Идя по коридору к своей спальне, княжна по-прежнему боролась с подступавшим к горлу смехом. Закрыв за собою дверь, она, однако, почувствовала, что смеяться расхотелось. В том, что произошло сегодня, не было ничего смешного. Несостоятельность герра Пауля как художника можно считать доказанной. Ни один настоящий художник не смог бы спокойно наблюдать за тем, что вытворяла княжна в течение полутора часов. И потом, коль скоро речь зашла об уважении, какой художник, уважая Марию Андреевну, стал бы поощрять ее к тому, чтобы показывать получившуюся мазню друзьям и знакомым?
С отвращением бросив испачканный лист бумаги на подоконник, княжна присела в кресло и глубоко задумалась, пытаясь
В тот день герр Пауль Хесс остался дома отнюдь не по собственному желанию: к этому его вынудили обстоятельства. Накануне, обследуя подземелья под северной башней кремля, он наткнулся на непреодолимое препятствие, и теперь ему нужно было срочно решить, как быть дальше.
В отличие от Хрунова и Еремы, о присутствии которых в подземелье герр Пауль не подозревал, он точно знал, что именно ищет. Знал он и то, где именно следует искать, и потому не тратил времени на бесполезное обстукивание стен: казна царя Ивана IV действительно была замурована в кирпичную кладку стены, однако взрыв пороховой мины вскрыл тайник, и теперь сокровища просто лежали на каменном полу, присыпанные сверху обломками рухнувшего свода.
Герр Пауль рассчитывал, что слой битого кирпича, похоронивший под собою сокровища русского царя, окажется не слишком толстым. В противном случае лейтенанту Бертье не удалось бы выбраться наружу из подземелья. Хесс полагал, что ему удастся проделать путь, пройденный умиравшим от стужи и потери крови, тяжело раненным человеком, пребывавшим в полубессознательном состоянии. Отцы-иезуиты успели подробно расспросить Бертье перед тем, как тот был казнен за убийство. Теперь задача герра Пауля была не слишком сложной: явиться, куда сказано, взять, что велено, и вернуться обратно с драгоценной добычей.
Однако каменный лабиринт, в который угодил герр Пауль, оказался куда пространней и запутанней, чем ему представлялось. Очевидно, той страшной ноябрьской ночью двенадцатого года измученный отступлением французский лейтенант увидел и запомнил далеко не все повороты и ответвления подземного коридора. Плутая в этих закоулках и забредая в глухие тупики, Хесс осознал, что задача, возложенная на него отцами-иезуитами, не так уж проста.
Тем не менее он не унывал и с истинно немецкой педантичностью исследовал коридоры, тупики и каменные мешки, коими была источена земляная гора под северной стеной кремля. В один из первых дней поисков он наткнулся на боковой коридор, доверху заваленный каменными обломками. Разбор этого завала мог отнять много времени и сил; посему, пометив это место на плане, Хесс двинулся дальше, в другие коридоры.
К концу второй недели, однако, ему сделалось ясно, что произошла ошибка. Он зашел гораздо дальше, чем мог бы зайти, а результат поисков по-прежнему оставался нулевым. Наконец герр Хесс добрался до массивной ржавой решетки, перегородившей главный коридор. Решетка эта выглядела нетронутой — к ней никто не прикасался в течение многих лет. Все боковые ответвления коридора, кроме одного, уже были им обследованы; дальше пути не было, а это означало, что сокровище лежит в том самом, засыпанном обломками коридоре.
Это было досадно, но, лишь вернувшись к завалу и попробовав его разобрать, герр Пауль осознал истинные масштабы постигшего его бедствия. Под тонким слоем земли и щебня обнаружились намертво сцепившиеся друг с другом огромные куски кирпичной кладки, растащить которые в одиночку нечего было и думать. С этой работой, пожалуй, было бы не под силу справиться
Ситуация казалась столь безвыходной, что он преклонил колени и помолился, прося Господа явить одно из своих чудес. Однако Господь почему-то не спешил прийти к нему на помощь — то ли занят был, то ли не расслышал доносившейся из подземелья молитвы. Впрочем, у герра Пауля и в мыслях не было роптать на Всевышнего: отцы-иезуиты, к числу коих он относился уже в течение нескольких лет, обучили веселого немца терпению и покорности. Пути Господни неисповедимы, и жизнь человеческая целиком и полностью находится в его руках. Он господин, а не раб, и глупо надеяться, что он станет ворочать за тебя камни и копать землю.
Поразмыслив об этом, герр Пауль пришел к выводу, что ему нужны помощники, то есть обыкновенные мужики с ломами и лопатами, которые за небольшую плату разберут завал и освободят ему дорогу в глубь коридора. Если бы драгоценная рукопись так и осталась под спудом каменных глыб, это сыграло бы на руку православным схизматам, которые дорого бы дали за то, чтобы навеки сокрыть от людских глаз крамольную книгу. Книга была нужна отцам-иезуитам — не смутное упоминание о ней в старинной летописи, не легенда и не жалкий обрывок пергамента, а именно книга как живое доказательство недобросовестности Платона. А чтобы отцы-иезуиты получили желаемое или убедились в том, что его не существует, герру Паулю Хессу нужно было во что бы то ни стало докопаться до похороненного под кирпичной осыпью сокровища.
Итак, герр Пауль остро нуждался в помощниках, однако найти их было непросто. Действовать в открытую он не мог, доверять кому бы то ни было — тоже. Речь шла не только о рукописи, но и о золоте, а золото, как это было хорошо известно герру Хессу, во все времена кружило людям головы.
Все это надлежало как следует обдумать, оттого-то немец и остался дома в то злосчастное утро. И надо же было такому случиться, что княжна Вязмитинова пристала к нему с уроками, к коим герр Пауль не знал, даже как подступиться!
Впрочем, немцу удалось-таки выкрутиться, и теперь, когда все закончилось благополучно, он не помнил себя от радости. Вот уж, воистину, чудо Господа Бога! На его счастье, княжна оказалась еще менее сведуща в изобразительном искусстве, чем сам герр Пауль, и рисунок ее больше напоминал просто кусок бумаги, о который кто-то долго и с упоением вытирал очень грязные сапоги.
Однако существовали вещи и посерьезнее, чем какой-то рисунок. Оставшись один в оборудованной княжной художественной студии, герр Пауль долго смотрел на портрет старого князя, переводя задумчивый взгляд с него на огромный загрунтованный холст, с нетерпением ожидавший первого мазка. С этим нужно было срочно что-то делать: то, с каким тщанием княжна оборудовала студию, говорило о снедавшем ее нетерпении. Сие означало, что в запасе у герра Пауля времени не осталось, а выхода он по-прежнему не видел.
На какое-то время воображение герра Пауля захватила идея избавиться от проклятого портрета, одним махом решив задачу: коль нет оригинала, то и копии быть не может. Если, к примеру, плеснуть на него маслом, а после хорошенько потереть тряпкой, то, быть может, портрет погибнет. После это можно будет списать на какую-нибудь случайность, а то и вовсе свалить на прислугу. Но, поразмыслив, немец пришел к выводу, что подобная выходка могла стоить ему головы: судя по всему, княжна слишком дорожила портретом, чтобы простить кому бы то ни было его повреждение, пусть даже неумышленное. Зная бешеный нрав княжны, в одиночку расстрелявшей целую шайку разбойников, герр Хесс не без оснований побаивался ее гнева.