Руководство к действию на ближайшие дни
Шрифт:
Он поднял рюмку и слегка улыбнулся Вентор.
– Вольфик, – сказала она. – Я не смогла прийти на похороны. Надеюсь, что ты не сердишься. Ты никогда не сердился – и непонятно, с чего бы вдруг ты начал это делать теперь. Ты был верным другом. За годы своей жизни ты сумел прожить больше, чем одну жизнь. Я очень тебя любила – и благодарна тебе за все. Прости, что я так редко приходила к тебе в последние годы. У меня… у меня были всякие неотложные дела. Увидимся. Надеюсь, не так уж скоро – но точно увидимся.
Они осушили рюмки.
– Ух, – оценил Гершко. – Хорошее пойло.
– Уходящее
– Слухи ходят тревожные, – сказал Гершко. – Один пропал в Бирме, двое погибли в аварии, нескольких унес какой-то странный пожар в Австралии, а один был в Южной Америке, лазил по скалам – и исчез.
– Думаешь, что кто-то?..
– Трудно сказать, – ответил Гершко. – Чтобы кто-нибудь специально это делал? Да, профессия опасная, но в последние пять лет происходят какие-то странные вещи, люди пропадают один за другим. Ряды все редеют, по слухам, но, честно говоря, я уже не настолько в курсе. Ты-то больше знаешь.
– О парне, который пропал в Южной Америке, я слышала, об авариях – тоже. О Бирме – нет, – ответила Вентор. – Похоже, дело принимает неприятный оборот…
– Теперь тебе нужно вырастить нам смену, – сказал Гершко.
– Пока об этом речь не идет, – возразила Вентор. – У меня нет для этого ресурсов.
– Тянуть уже нельзя.
– Посмотрим.
Они помолчали несколько минут.
– Ладно, – произнесла наконец Вентор. – Мне пора. У меня вечером смена. Посмотрим, выйдет ли что-нибудь из этого.
– Успехов, – буркнул Гершко.
– Останешься?
– Наверное, посижу тут еще немного, – сказал он. – Я никуда не спешу.
Вентор взялась за свою тележку.
– Рада была увидеться, профессор, – кивнула она.
– И я, кошечка, и я, – ответил Гершко.
– Только напомни-ка, в какой области ты профессор?
Гершко молча улыбнулся, и мадам Вентор развернулась и пошла, а за ней по дорожке загромыхала тележка.
5
Как ни странно, в этот вечер в «Неустойке» было не протолкнуться.
Оснат оглядела паб: нет ли где свободного стула. Увы. Были три свободных места у стойки, за которой она находилась, но за столиками, расставленными по пабу (насколько там можно было что-то «расставить»), было некуда впихнуть даже спичку.
Два часа назад, когда она пришла, мадам Вентор с веником ходила между столиками и подметала пол. Оснат махнула ей рукой – минутку, мол, – и побежала на второй этаж, в свою квартиру, чтобы оставить там подаренную бутылку и взять несколько новых дисков, которые она хотела поставить в пабе сегодня вечером. В программе был микс групп «Смитс», «Оазис», «Радиохед», немного «Битлов» – чтобы все были довольны. Попозже она, может быть, включит еще «Сабвейз» – для тех, кто засидится. Когда она спустилась, мадам Вентор в пабе не было, но зато у стойки уже сидел первый посетитель – и смотрел на Оснат.
– Палочки, – сказал Нати за ее спиной и поставил тарелку на полку между баром и кухней.
В «Неустойке» не было официантов как таковых. Оснат была и барменшей, и официанткой, и диджеем; она же отвечала на телефонные звонки (сколько талантов в одном человеке!). Если что не так – ей достаточно было процедить в сторону окошечка в стене: «Нати!» – и Нати выходил
Оснат взяла тарелку и крикнула в зал:
– Кто заказывал морковные палочки с соусом?
За одним из столиков привстал мужичок в футболке в обтяжку и поднял руку.
Оснат поставила тарелку на узкую барную стойку, слегка улыбнулась и показала на блюдо рукой, как будто сочувственно.
– Спасибо, – сказал он и забрал тарелку к себе на стол.
– Приятного аппетита. Для глаз полезно, – ответила она.
Столики были рассчитаны на маленькие дружеские компании или на парочки, которые вдруг выбрали именно это место, чтобы познакомиться. У барной стойки сидели одиночки. Кто-то говорил слишком много, кто-то молчал. Сегодня собрались молчуны – эта публика нравилась Оснат больше всего. Немолодой бородатый мужик в зеленой кепке, с короткими большими пальцами и с плутовским взглядом искоса, молодой человек из дома напротив – с добрыми глазами, в шортах и футболке с дыркой около воротника, – который все время, пока пил пиво, тупил в телефон, и косоглазый худощавый парень – он сидел с блокнотом и время от времени записывал в него несколько слов, прихлебывая колу.
Барная стойка была очень узкой – всего пятнадцать сантиметров в ширину – ею человеку, открывшему здесь бар, пришлось пожертвовать, чтобы в зал можно было впихнуть лишних полстола; поэтому сидящие у стойки вынуждены были все время следить, куда они ставят стакан. В общем, большинству приходилось пить не у стойки, а за столиками. Потом хозяин понял, что его стойка самая узкая в Израиле, и сменил исходное название бара, «Дежавю», на более описательное.
«Неустойка».
Не самое, быть может, точное название, но звучит явно лучше, чем «Узкостойка».
Дверь открылась, и вошел молодой человек лет двадцати с небольшим. В сером деловом костюме, с дневной щетиной, с усталыми глазами.
Он дотащился до стойки и сел на стул возле нее:
– Пива.
– Какого? – спросила Оснат.
– Не важно, – махнул он рукой. – Главное, чтобы нормальной крепости и со вкусом пива.
Оснат наполнила стакан и поставила перед ним. Он посмотрел на нее и устало кивнул головой.
– Хм, тяжелый день, да? – спросила она.
Он снова кивнул и сделал глоток.
– Тогда слушай, – сказала Оснат и перегнулась через стойку. – Всегда все не так ужасно, как кажется. Скорее всего, этого не будет; он правда идиот, но главное, что зарплату все еще платят; все, что не убивает нас, – делает нас сильнее; если нельзя это изменить, что толку бороться; кому вообще она нужна – дерьмо, а не работа; и вообще хорошо, что ты там уже не работаешь; всегда будет другая возможность; иначе не бывает; нужно запастись терпением; пришло время научиться иногда говорить «нет»; главное – мыслить позитивно; а когда нельзя изменить действительность, лучше изменить свое отношение к ней.