Рулевой
Шрифт:
— Они остановились, — сообщил он Барбюсу. Верзила-сержант не выказал никакого удивления.
— Ну что ж, лейтенант, — ухмыльнулся он. — Боюсь, в их глазах мы выглядели страшнее, чем мы есть на деле. — Машина прогрохотала меж двух пилонов у съезда с моста, и кабель снова исчез под землей.
— Боюсь, что так, — согласился Брим, глядя на то, как его машины спускаются на шоссе.
— Так и есть, сэр, — заверил его Барбюс. — Если сам не можешь побить кого-то, никогда не помешает объяснить это превосходством противника. — Он снова ухмыльнулся. — И потом, приятно думать, каково тем, кто всю жизнь только и делает, что катается по кабелю, будет пробираться по сплошным воронкам… надеюсь, они там навсегда и останутся!
— Будем надеяться, — согласился
— Заранее прошу прощения, лейтенант, но, сдается мне, эта птичка давно уже на полпути к Авалону, — возразил Барбюс.
Брим собирался рассмеяться… но пейзаж перед ними осветился далекими, но яркими вспышками, а спустя пару тиков до них донесся грохот ожесточенной перестрелки. Брим посмотрел на Барбюса и нахмурился.
— Неужели снова бой? — пробормотал он.
— Похоже на то, сэр… — начал было Барбюс, но его перебил сигнал аварийной связи.
— Брим! Осторожно! Нас захватили в плен! Цель обозначена на карте как 7651). Вся надежда теперь только на тебя… — Дисплей погас почти так же резко, как в момент гибели Фронце.
Брим зачарованно вызвал на экран координаты точки, откуда Хагбут вел передачу.
— Девять тринадцать и пять десятых… на E9g. Попробуй запомнить это, Барбюс.
— Девять тринадцать с половиной на E9g. Запомнил, сэр.
— Отлично, — пробормотал Брим, лихорадочно размышляя. — А теперь сходи с кабеля и держи курс на ту группу деревьев слева. Прежде чем двигаться дальше, надо подумать хорошенько.
В считанные циклы весь его маленький отряд надежно схоронился в густой поросли придорожной рощи. Брим спрыгнул с горячей брони на мягкую, покрытую прохладным мхом землю, дал команду экипажам отдыхать до вечера, прислонился спиной к корявому стволу и стал думать, что ему делать дальше.
До него вдруг дошло, что теперь операцией командует он.
Настал уже вечер — долгий летний вечер, — а Брим все сидел в одиночестве, привалившись спиной к пню, охватив руками колени, и отчаянно пытался представить себе более или менее четкую картину своих дальнейших действий. Собственно, при ближайшем рассмотрении ситуация сводилась к трем основным факторам, каковые он и перебирал в уме в тысячный раз, загибая пальцы: 1) его, шансы на получение помощи со стороны; 2) его задачи — возможные пути их решения; 3) средства, имеющиеся для этого в его распоряжении.
Первое — помощь — следовало сразу же исключить как совершенно нереальное. Весь флот не в состоянии помочь ему. Даже если он вызовет корабли со своих полевых раций, они не смогут открыть огонь по намеченным целям до тех пор, пока мы не выполнит задачу, изначально стоявшую перед Хагбутом, — освободить азурнийцев-заложников, содержавшихся на объекте. И судя по потоку сообщений, выплескивающемуся из динамиков всякий раз, как он пытался включить каналы внешней связи, он вряд ли мог рассчитывать на какую-либо существенную поддержку других частей имперского экспедиционного корпуса, штурмовавших остальные пятнадцать центров. В том, что касалось второго аспекта — задач, было больше ясности. Его прямой долг — выполнить их, а это означает, что ему предстоит всего-навсего захватить главный исследовательский центр (которого он еще и в глаза не видел), освободить большую группу заложников, что против воли, но от этого не менее эффективно защищают объект от нападения, доставить их в безопасное место (где оно, кстати?) и, наконец, вернуться со своим отрядом в Магеллану до срока окончания операции. Плюс к этому его долг — постараться найти плененного облачниками полковника Хагбута — если на это, конечно, останется время.
К сожалению, выполнение всего этого ставилось под серьезное сомнение третьим аспектом. Имеющихся в его распоряжении средств при всем желании не могло хватить на выполнение даже первой части задачи. Меньше чем два десятка флотских связисток, например, без труда связали бы его с эсминцами на орбите, однако для того, чтобы от этого
Отсутствие поддержки, невозможная по своей сложности задача и нехватка сил вместе взятые могли бы привести в отчаяние любого авалонского стратега. Но не карескрийца. Жители отсталых окраин империи привыкли делать свое дело, пользуясь исключительно тем, что есть под руками. Брим пожал плечами. Он знал, что имеется способ выполнить задачу. Все, что ему оставалось, — это найти этот способ.
Они приступили к делу поздно вечером, с началом первой вахты. Взяв себе в помощники Барбюса, Брим склонился над трехмерной, картой, пытаясь откопать в дальних уголках своей памяти все, чему его в академии учили о наземных операциях. Сфотографированный разведывательным кораблем вчерашним утром исследовательский центр располагался у направляющего кабеля в лесистом пригороде Магелланы. Невысокое здание тремя ярусами спускалось по склону холма; к нему примыкали служебные постройки и застекленные лабораторные корпуса. Двери, что характерно, находились на уровне земли. Все это было окружено довольно обширным жилым поясом, огороженным высокой стеной со всего двумя воротами в местах, где ее пересекал направляющий кабель. Судя по всему, комплекс служил также важным центром управления движением по кабелю — оба въезда контролировались сильно укрепленными пропускными пунктами. В самом удаленном от ворот месте отделялся от остальной территории еще одной оградой с собственным КПП на въезде прямоугольный участок с десятью расположенными в два ряда бараками.
— Заложники, — мрачно сообщил Брим, ткнув пальцем в бараки.
— Похоже на то, сэр, — ответил Барбюс. — И въезд только один. — Он потеребил пальцами губу. — Что ж, нам же легче — вся охрана сосредоточена в одном месте.
— Сначала, — напомнил с улыбкой Брим, — нам хорошо бы попасть туда. Барбюс мрачно кивнул:
— Вот и я об этом все думаю, лейтенант.
— Ну и что, придумал что-нибудь? — спросил Брим. — Ну, сэр, — ответил здоровяк, — мне так показалось, за все время, что мы сидим у этого кабеля, движение по нему уж никак не назовешь оживленным. И что хотите со мной делайте, только я ни за что не поверю, будто со времени потасовки у моста их никто не предупредил. — Он нахмурился еще сильнее и пожал плечами. — Вот я и думаю: они давно уже подготовили теплую встречу тем, кто подойдет к ним с этой стороны. Танки у них поблизости наверняка есть — это уж точно, — и кто знает, что у них еще в загашнике…
— Все верно, — согласился Брим. — Я и сам об этом подумал. И мне кажется, я нашел, как с этим можно справиться. — Он ткнул пальцем в верхнюю часть карты, где полузаросшая лесная дорога почти правильным полукругом опоясывала комплекс, выходя к кабелю с обеих сторон примерно в пяти тысячах иралов от ворот.
— Ну… дорога… — неуверенно сказал Барбюс, вглядываясь в карту. — Что это такое, как по-вашему?
— Мне как бывшему шахтеру это больше всего напоминает старые подъездные пути для строителей. Двухлетней давности, не меньше. По ней, должно быть, подвозили гравий из этих вот карьеров. Им для стройки требовалось много гравия. — Он усмехнулся. — Что бы они там ни возили, эта дорога может здорово облегчить нам жизнь нынче ночью. И опасности меньше.
— Это как, сэр? — спросил Барбюс, почесав в затылке.
— А вот как, — с улыбкой объяснил Брим.. — Ничто не мешает нам сойти с основного кабеля и по этой дороге обогнуть центр. Там мы снова станем на кабель и как ни в чем не бывало подойдем к противоположному въезду — тому, где нас никто не ждет. Как колонна облачников, присланная в качестве подкрепления. В конце концов, если верить Хагбуту, именно за этим он и доставил сюда эти чертовы железяки. Барбюс кивнул и улыбнулся.
— И ведь если у них и в самом деле вся охрана стянута к ближним воротам, нам же и легче будет прорваться. — Он зловеще усмехнулся. — Правда, мы не лучшая замена ста восьмидесяти пехотинцам полковника.