Румбик: первые шаги. Дилогия
Шрифт:
И теперь, рассказывающая всё это опешившим подругам Коллода младшая, искренне боялась что в одном из районов Тавроса вскоре найдут её загорелого, огромного красавца, с мускулатурой матёрого циркового гимнаста и гривой иссиня-чёрных волос. По известной, лишь девушкам недавно вышедшим из отрочества и не успевшим ещё полностью войти в спелую женственность, причинам, Анна запомнила своего несостоявшегося кавалера именно таким...
Подруги Анны однако больше хихикали и крутили пальчиками у виска, а некоторые, наиболее острые на язык, даже стали утверждать что чуть-ли не сами слышали от экономки семейства Коллод, которой в тот вечер не было в доме, но
Соседи, слышавшие часть побоища происходившего во владении Коллод, качая головами, рассказывали: ”Отец видно разуверился выдать Аньку замуж и предложил ей обвенчаться с лакеем, а она тому слуге-каааак “отказала”, прямо черпаком в лоб. А потом и сваво отца полночи гоняла по дому-чтоб глупости неповадно было предлагать. Старичина даже на улицу выскакивал-боялся что догонит и прибьёт! Такой испуганный и шебутной был.”
Стража, получившая от бывшего секретаря гегемона по серебрянной монете на брата, была кратка: ”Что-то было...То ли их кто обидел, то ли они кого, ”того”-обидеть вздумали...Тишина и неясность! Покрыто мглой.”
Пока ходили все эти слухи и побасёнки, отец Анны искал сатисфакции позору моральному, из за дочкиной чести и физическому, что сам схлопотал тумаков, в двух направлениях-информации и кадровом: в первом случае он обратился к нынешнему первому замначальника стражи Тавроса, тому, что никуда в “броньке” не ходил на патрулирование, а обрабатывал отчёты по городу и клал их на стол начальникa. К нему он обратился с просьбой выяснить по своим сотрудникам и их осведомителям-кто был с налётом в доме и почему так непонятно было совершенно данное преступление.
По своим же связям c купцами иноземными, Коллода старший искал исполнителя для некоего наказания, им самим и придуманного, так как "свои" исполнители были опасны болтливость-заезжий гастролёр виделся ему предпочтительнее.
Вскоре его свели, в доме негоцианта генуэзца Паццини, с недавно приехавшим в Таврос жителем Палермо, у которого оказалось много поводов не оставаться на родине, а по возможности скорее “рвануть” в одну из отдалённых италийских факторий, так как по словам Паццини: он оказал “специфические” услуги в торговых войнах Генуи и Пизы. Данного субъекта вывезли из Италии и отправили сюда, для условного усиления генуэзских командорств, капитанств и факторий.
Звали его Оззи Маффи, однако он утверждал, что по непонятной сицилийской традиции, его имя и фамилию стоит называть в обратном порядке-это гораздо уважительнее и почтительнее. С ним прибыл и его племянник-Альфонсини. Которого однако же все италики называли просто-Альфонси: тридцатилетний балбес, без определённых навыков и профессий. Большую часть времени он ходил в центральной части Тавроса и перемигивался с женщинами и девицами там гулявшими, однако, будучи пару раз крепко “прибит” местными поклонниками красоты данных дев-вынужден был маятся от скуки в районе факторий генуэзской республики.
Беседа старшего Коллоды и Маффи Оззи была короткой: бывший секретарь гегемона предложил сто золотых монет за выполненную
После этого все троё неспешно раскланялись и отошли: Паццини решил что его услуги больше не понадобятся и решил не отсвечивать с подобной кампанией далее, а Маффи был не из тех кто много думает-скорее быстро действует.
Получив что хотел, отец Анны решил поторопить своего знакомого в страже. Пора было загонять жертву на "алтарь его личной мести!"
Посидев и погомонив с остальными гостями Паццини, Коллода старший условился с Маффи Оззи что бы приходил к нему в дом не сам будущий исполнитель задачи, а их связной-то есть его, Маффи, племянник Альфонсини. Первая встреча должна была состоятся уже завтра утром.
К десяти утра следующего дня, как и было условлено, Альфонсини стоял возле особняка Коллод. Ему всегда казалось, что лишь женитьба на богатой дурочке сможет помочь ему в карьерном и самооценочном ростах: воевать-он боялся, изобретательностью-не отличался, писал-с ошибками, пел-дурно, а в купцы нужно было идти с начальным капиталом.
По этой причине Альфонсини буквально таял, при виде любой дамы увешанной перстнями и колечками. Красота и возраст носительницы драгоценностей-не имели для него никакого значения, ибо Альфонси преклонялся перед “хорошо обеспеченной материально” женственностью, в любой форме и любом обличии. За что и был неоднократно избиваем по всем Апеннинам. В конце концов он решил что матроны его родины слишком избалованны соперниками, особенно из иберийских краев и придумал предложить себя где-нибудь на востоке.
К его огромному изумлению, среди знакомых никто не слышал о восточных правительницах с мужскими гаремами и несчастному горемыке пришлось на пару с двоюродным дядькой, весьма смурной и резкой личностью, отправиться в одну из причерноморских колоний Генуи, где его родственнику следовало несколько “зачистить” будущее поле деятельности республики, от назойливых конкурентов.
Однако приплыв в Таврос, Альфонсини вначале очень обрадовался: большой эллино-ромейский полис, как ему сперва показалось-куча богато одетых женщин, относительно коррумпированная стража и чиновничество-всё так было похоже на покинутую отчизну! Вскоре правда выяснилось, что вместо привычных дуэлей и поножовщины на ночных улицах, его “молнии из глаз”, так часто демонстрируемые богатым девушкам-принесли ему лишь выбитый зуб и несколько недель в одном из католических лазаретов квартала Генуэзской республики. Альфонси стал побаиваться что ему когда-либо всё же придётся пойти на роботу...
После инцидента ночью, лакей семейства Коллоды отпросился на три дня на лечение и хозяин, не задумываясь, разрешил ему отлучиться, так как боялся лишней болтовни в доме. Ему хватало бреда Анны по всему городу...Экономка была на кухне и младшая Коллода привычно маялась от безделья дома: на утро после ночных событий, её отец был так потрясён случившимся, что даже не оставил её "под замком", чем Анна и воспользовалась-проинформировав буквально весь город о том, что да как было тем памятным вечером. Однако на следующий день её батюшка был уже в своей привычной форме и оценив масштаб проблем от росказней дочери, запретил выходить ей на гуляния в течении двух недель. По этой причине Анна так радостно и побежала открывать двери: гостей она не ждала и неожиданное появление кого-нибудь, было для неё лишней возможностью выболтать столь сильно накипевшие эмоции...