Румо и чудеса в темноте. Книга II

Моэрс Вальтер

Её звали Рала, как стало ему известно к этому времени. К радости Тиктака она всё ещё была без сознания, что позволило ему незаметно для Ралы уложить её в машину и ввести в её тело иглы.

Теперь можно начинать. Генерал Тиктак впрыснул для начала немного кофеина смешанного с белладонной. Немного растворённого в дистиллированной воде сахара для мозга? А почему бы и нет! Невеста должна проснуться свежей и отдохнувшей, в ясном сознании. Весёлое бульканье заполнило трубки. Медная дева блестела в свете свечей. Никогда ещё не предвкушал он столько радости – радости за ещё не совершённые дела, как будто он только что получил дорогие подарки.

Издалека в камеру пыток доносились приглушённые

звуки Театра красивых смертей. Скоро на арену для сражения выпустят первого вольпертингера. Жители Гела будто сорвались с цепи, слухи о сенсационном урожае разошлись с невероятной скоростью, каждый хотел увидеть сражающихся вольпертингеров.

Но это было не интересно генералу Тиктаку. Ни капельки. Дурацкие драки в театре показались ему скучными с самого начала. Что он пропустит? Парочку смехотворных сражений, барахтанье на арене, кровь, пьяных зрителей? Нет, у него были более важные дела. Он готовился к совершенно особенной свадьбе: осаде, завладению и уничтожению тела Ралы. Это должно стать самой долгой, мучительной и красивой смертью на свете.

Первое сражение Ушана

Ушан де Люкка вышел на арену через северные ворота. Публика к этому времени совершенно распоясалась – зрители кричали, смеялись, шумели, бросались хлебом и фруктами и не обращали на новичков Театра красивых смертей никакого внимания.

Ушан был в своём лучшем настроении: легко шагая, он улыбался и махал рукой публике. Его в качестве пленника привели в этот город кровожадных чертей, он вместе со всеми своими друзьями стал рабом и сейчас он должен быть убит в сражении, но, несмотря на это, настроение Ушана было великолепным. Так как в подземном мире не было никакой погоды.

Здесь не было дождей, солнечного света и низкого давления, а значит, не было головных болей, звона в ушах и депрессий. Когда он впервые проснулся в Геле, он почувствовал себя так, как будто с его плеч свалился тяжелейший груз, как будто он всю жизнь носил свинцовые доспехи, которые, наконец, снял. Здесь, внизу, в качестве пленника этого кошмарного мира, он чувствовал себя первый раз в жизни свободным.

Он остановился, повернулся на месте и послал публике несколько воздушных поцелуев. Какой чудесный день!

Раздался громкий гонг, и публика мгновенно стихла.

Пол в середине арены раздвинулся и открыл проход примерно четыре метра длинной и два метра шириной.

– Нагельфар! Нагельфар! – тихо скандировала толпа. – Нагельфар!

Ушан стоял на месте и с любопытством следил за происходящим. Наверняка это был известный ритуал.

Раздался второй гонг, и из прохода вверх поднялась лодка, остроносый челн, в котором стоял огромный богатырь с тёмно-красной кожей, на три головы выше Ушана, и в доспехах из разнообразных материалов: наплечники из кожи, жилет из бронзы, наколенники из серебра. На голове у него был золотой шлем в форме черепа с серебряным лезвием на макушке, на бёдрах – повязка из костей. Обеими руками он опирался на огромный меч. Лодка остановилась, и воин шагнул на арену.

Раздались бешеные аплодисменты:

– Нагельфар-паромщик! Нагельфар-паромщик! – каждый раз всё громче и громче скандировали зрители.

Воин поднял меч двумя руками и указал им на публику. Лодка исчезла под ареной и проход снова закрылся.

Зрители застучали ногами.

Ушан понял, что этот Нагельфар здесь любимчик номер один.

История Нагельфара-паромщика

Нагельфар

был озиром – одним из последних представителей рода богатырей с севера Замонии. Все звали его Нагельфар-паромщик, так как он отправлял по кровавым рекам в царство смерти каждого своего противника. Аплодисменты он любил так же, как и сражения, и поэтому для себя он решил, что каждая его победа будет сопровождаться необычной смертью. Он никогда не делал это быстро, он долго и терпеливо играл со своими противниками, он наносил им лёгкие ранения, заставлял их страдать и мучительно умирать. Он позволял себе дурачества на арене, поскольку ему, как признанному деятелю искусств, всегда поставляли более слабых противников.

Нагельфар не мог проиграть – это было известно даже публике. Во время сражения Нагельфара главным была не интрига, а ритуал, не то, кто выиграет, а то, как на этот раз Нагельфар убьёт своего противника. И когда он, наконец, это делал, то не одним ударом меча, а двумя, тремя, четырьмя, пятью или десятью. И с последним ударом голова противника падала на песок. Нагельфар не сражался, он пытал. Он не убивал свои жертвы, он забивал их, как скот.

Нагельфар сам выбрал Ушана среди пленников. Этот вольпертингер с тяжёлыми слёзными мешками под глазами выглядел не особо сильным, скоростью он тоже вряд ли мог похвастаться. То, что Ушан для сражения с Нагельфаром вышел на арену вооружённый только лишь тонкой шпагой, публика встретила язвительными замечаниями и смехом. С таким же успехом он мог выйти на арену с варёной макарониной!

– Твой новый пассажир, Нагельфар! – крикнул кто-то из публики. Раздались отдельные смешки.

Нагельфар всё ещё держал меч двумя руками высоко поднятым и поворачивался на месте. Ряды сотрясались от топота зрителей.

На Ушане не были никаких доспехов. Он был одет в свою обычную одежду из дикой кожи и держал в руках шпагу. Он медленно пошёл к Нагельфару. Остановившись прямо перед ним, он сделал пару рассеянных движений, напоминавших небрежное приветствие.

– Вжик, вжик, вжик! – просвистел Ушан, но в общем шуме его никто не услышал. Ушан поклонился, послал пару воздушных поцелуев и точно так же расслабленно, как он и вышел на арену, направился к своим воротам назад. Краснокожий гигант позади него упал на колени и удивлённо захрипел. Из множества ран между его доспехами била фонтаном кровь. Никто ничего не видел. Этот вольпертингер вообще вытаскивал свою шпагу? В Театре красивых смертей стояла абсолютная тишина.

Нагельфар шлёпнулся вперёд в песок и больше не шелохнулся.

Ушан остановился, повернулся и ещё раз поклонился, хотя никто не аплодировал. Затем он покинул арену через ворота.

Ритвофа

Король перестал ёрзать на своём троне.

– Что тоэ лобы? – спросил он своего советника. – Ты делви тоэ, Тарфриф?

– Это было самое быстрое сражение, которое я когда-либо видел! – ответил Фрифтар. Он был точно также поражён, как и все присутствующие в театре. – По-правде говоря, я совершенно ничего не видел!

Гаунаб смотрел вниз, на труп, вокруг которого растекалась красная лужа.

– Фаргельна мёртв, – прошептал он тихо. – Фаргельна-щикромпа мёртв.

– Да, Нагельфар мёртв, – механически перевёл Фрифтар. – Судя по всему, эти вольпертингеры – отличные воины. И не нужно судить о них по их внешности. Я узнаю его имя и внесу в список фаворитов.

– Да, – сказал Гаунаб. – Сивне гое в сокспи. Он – ритвофа.

Фрифтар поклонился и украдкой улыбнулся. Публика была сбита с толку, все шумели. Именно так он себе всё и представлял! Эти вольпертингеры оказались лучшим урожаем когда-либо собранном в первом городе-ловушке Гела.