Руна Гибели
Шрифт:
Он не видел, да и не мог видеть, как сгустилась вокруг зиккурата странная дымка, искажавшая его очертания, как по стенам его побежали, змеясь, длинные ветвистые трещины, испускающие зеленоватое сияние. Позже услышал где-то позади треск и грохот, но только добавил ходу: что бы там ни происходило, ему от этого лучше держаться подальше.
Зиккурат разрушался, проваливаясь внутрь себя, словно в основании его сработала взрывчатка, заложенная грамотным подрывником. Строение низвергалось в прах, вздымая в воздух тучи пыли и каменного крошева, но из него возникло темно-серое облако, вроде грозового, только во много раз меньше и гораздо быстрее перемещающееся. Набирая скорость, оно взмыло над голой каменистой вершиной горы и понеслось вниз, в том направлении, в котором скрылся дерзкий ничтожный человечек, неведомо
Конечно, облаку не было дела до гибели растений — его интересовало иное, однако перемещаться по лесу — не самый удобный и быстрый вариант. А потому зловещая туча поднялась над лесом и полетела к берегу, рассчитывая перехватить беглеца там: заточенный (теперь уже бывший) чувствовал его страх, боль и отчаяние и наводился на них, как на свет маяка. Никуда, никуда жалкому человечишке от него не уйти…
А человечишка все бежал, не обращая внимания на боль и усталость и не разбирая дороги. Он не видел того, кто за ним гнался, равно как и другого: на прогалине, где погибла Юлия, несколько секунд спустя после пролета облака зашевелилось тело светловолосой женщины. Безотказное и сверхживучее тело криганки Даниры возвращало ее в этот мир, заращивая страшные раны, которые для любого другого стали бы смертельными. Возвращало, ибо миссия ее пока оставалась невыполненной, и с этим следовало что-то делать. Открылись, полыхнув багровым огнем, глаза ламии, и она поднялась на ноги. Сделала, покачиваясь несколько первых шагов, а затем пошла намного увереннее. Деревянное «копье», пригвоздившее ее к земле, уже валялось рядом: плоть криганки сама вытолкнула чужеродный предмет.
Губы Даниры скривились в злобной гримасе, и она, постепенно ускоряя шаг, двинулась по следам бежавшего к берегу Виктора.
Полуфинал (из воспоминаний Игоря Логинова)
Внешний обод.
Ох, не стоило бы мне понтоваться и произносить эту эффектную вступительную фразу в духе голливудского ширпотреба. Я даже представляю, как глупо это выглядело со стороны, и все-таки не удержался. Наверное, правду говорят, что в каждом мужчине до старости живет ребенок. И я, похоже, не стал исключением, потому что так вдруг захотелось по-детски выпендриться, что желание это перевесило все доводы разума, несмотря на чрезвычайную опасность ситуации. А кроме того, вы просто не представляете, как мне надоело постоянно ходить с серьезным и озабоченным вселенскими проблемами лицом, носить на нем печать тяжкого бремени спасения миров, навешенного мне на шею в нагрузку к дару Э-мага! Просто до смерти надоело! Когда тебе по жизни постоянно приходится воевать, и тебя с частотой не менее раза в неделю пытаются убить, просто необходимо хоть иногда отчебучить что-нибудь этакое, чтобы тупо не сойти с ума.
Кстати, насчет «убить». Только за сегодняшний день я раза три мог запросто стать покойником, причем шансы были — один вернее другого. Особенно — последний. Одному Создателю известно, как мне удалось вырваться из ловушки Врага, причем не просто вырваться, а телепортироваться! Если к таким «мелочам», как пророческие сны и постепенно развивающееся магическое зрение, я уже успел привыкнуть, то телепортация была уже чем-то из ряда вон!
Когда я материализовался во Внешнем ободе и с удивлением убедился, что еще жив, а не пребываю в обличии бесплотного духа, первой моей мыслью было то, что «скакнул» я, благодаря присутствию во мне сущности несчастной анхорийки Диллины. Поэтому я поспешил мысленно сказать ей «спасибо». Ответа я не ждал, но он пришел:
«Я тут ни при чем… По крайней мере, сознательно я ничего не делала. Если только ты сам каким-то образом сумел воспользоваться свойственными мне при жизни способностями…»
«Даже если и так, понятия не имею, как у меня это получилось, — отозвался я разочарованно. — А что это за яркая золотистая нить, которую я видел перед скачком?»
Диллина задумалась.
«Нить, нить… золотистая… Ох… что-то вертится в голове, но никак не
«До сих пор обходился, — с иронией ответил я. — Вспоминай, сколько влезет. Можешь вздремнуть даже. А я пока попробую определить, где же я оказался».
«Во Внешнем ободе, где же еще!» — фыркнула Диллина, после чего я перестал ощущать ее присутствие внутри.
Кажется, анхорийка обиделась на мой не слишком уважительный ответ, ну да и черт с ней. Тоже цаца! Она мне, конечно, там, в Антарктиде, помогла и неслабо, ну так и я ж ее спас от поглощения харром. В общем, квиты. А вот вела она себя все время довольно высокомерно, что твоя принцесса. И частенько складывалось ощущение, что она, общаясь со мной, делает одолжение. Но обижаться на нее я считал делом абсолютно глупым и бесполезным, как, впрочем, и любая обида вообще.
Что же до ее ответа, то это был просто хит. Во Внешнем ободе, надо же! Сам бы я ну ни за что не догадался! Это было все равно, что сказать «на планете Земля», находясь в Базовом мире. Конкретики бы побольше ее ответу, вот что.
Местность богатством и разнообразием пейзажа не баловала: голая каменистая равнина, скрытая густой синеватой дымкой, поднимающейся примерно до колен, — вот вам и все красоты природы. Я бы и рад расписать что-нибудь покрасивее, да помногословнее, но куда там? Как говорится, «извиняйте — бананьев нема, одни сухари остались». Честно говоря, именно сухари, пресные, безо всяких вкусовых добавок, стали первой и главной моей ассоциацией от пейзажей Внешнего обода. В этом его сходство с Внутренним было почти абсолютным — видимо, чувство эстетического наслаждения считалось среди Вторых (как светлых, так и темных) заведомо лишним и бесполезным.
Впрочем, даже окажись на этой местности хоть какие-нибудь ориентиры, мне бы они вряд ли чем-то помогли — ведь я был здесь впервые. Присутствие Морганы сейчас очень бы пригодилось, и не только в качестве проводника. А так я совершенно не представлял, в каком направлении двигаться. Вернее, не представлял бы, если б не один нюанс. Мои маги-сенсоры находились еще в зачаточном состоянии, но что-то сейчас долбилось в них с интенсивностью и настойчивостью отбойного молотка, только с несколько меньшей частотой. Оно конечно, для данной местности такое могло быть вполне себе обычным явлением, но мне почему-то так не казалось, ибо даже мои не слишком развитые сверхчувства довольно болезненно реагировали на эти вибрации. Представляю, что тут испытали бы криги, у которых с магической чувствительностью все на высшем уровне.
Похоже, где-то недалеко шел бой, причем бой весьма неслабый. И вполне возможно, что в качестве одного из его участников я обнаружу своего недоброго знакомого харра. В конце концов, когда я перемещался, то очень хотел оказаться поближе к этому гаду, так почему бы моему желанию хоть отчасти не воплотиться?
Ладно, теперь, вроде бы, ясно, что мне нужно именно туда, однако определять расстояния по магическим вибрациям я пока не научился. Хорошо хоть направление приблизительно вычислил. И в направлении этом мне теперь придется топать пешком, ибо, раз проделав фокус с телепортацией, я абсолютно не представлял, как его повторить. Так что, даже если у меня и появилась теперь эта в высшей степени полезная способность, толку от нее пока было немного. Я находился сейчас в положении человека, купившего крутой суперкар, но совершенно не умеющего им управлять и лишь теоретически представляющего, что поворот руля направо поспособствует соответствующему изменению траектории машины.
Ну что же, пешком, так пешком — мне не впервой. Даже пребывая в компании Морганы и Даниры, для которых телепортироваться было столь же естественно, как и дышать, я старался не терять физической формы и периодически совершал длительные пешие прогулки. Так что, недолго думая, я двинулся в направлении, откуда ощущались неприятные вибрации магического пространства.
Чем дольше я шел, тем сильнее они становились: то ли сокращение расстояния между мною и их источником оказывало такое действие, то ли интенсивность боя нарастала, и сражавшиеся пустили в ход тяжелую артиллерию. Я склонялся ко второму варианту, а потому шаг ускорил: не хотелось бы явиться к шапочному разбору.