Шрифт:
РУННЫЙ ЛАБИРИНТ
Прекрасные долины Юго-Западного Крыма привлекательны не только своей природной живописностью. На вершинах крутостенных гор, поднявшихся над долинами, нередко встречаются таинственные руины древних городов. Эти города процветали, когда в Крыму господствовали готы. Готы жили на равнинах, но любили, что бы за спиной у них были неприступные твердыни, в которых можно было бы укрыться, в случае нападения врага превосходящего числом.
Воинственные готы своими нашествиями сотрясли древний мир. Покинув исконную родину у Северного океана, готы двинулись на юг, чтобы овладеть страной с комфортным климатом.
Готы признавали своими королями только вождей из древних династий Амалов и Балтов, которые вели своё происхождение от богов. Но представители королевских династий слишком дорожили своей славой, и никто из них не довольствовался малым завоеванием, все ушли навстречу новым подвигам и трофеям. Во главе готов, которые остались в Крыму, были незначительные князья. Всякий князь хотел возвыситься над остальными и стать правителем всех крымских готов. Князья соперничали друг с другом за первенство, честными и нечестными способами. Одним из сильнейших князей готов был владетель Бельбекской долины, его город был на горе Бойка.
Слава империй, царств и княжеств часто угасает не из-за грандиозных событий, а из-за цепочки малозначимых происшествий, которые выпадают из поля зрения летописцев, и потом историки не могут понять причину исчезновения городов, и падения государств. Эта легенда повествует о том, как забвение богатого города началось с затеи не самых главных его обитателей.
Возле могущественных правителей всегда собирается много людей, которые ищут престижной и выгодной службы. Двор князя был многолюден, были у него и конюхи, и повара, и портные, и садовники. Много служило людей, на всех хватало у князя содержания. Был у него на службе и палач.
Палач отлично исполнял свою работу: одним махом рубил головы, вязал петли для виселицы, стегал кнутом, ослеплял и отрубал конечности. Мало ли, что приказывали делать палачу: жестоко пытать, убивать быстро и безболезненно, или наоборот медленно и мучительно. Палач орудие властей, он жестокосерден, но он всего лишь исполнитель, направляют на казни и истязания, совсем другие люди. Но людская психология такова, что, когда видишь казнь или мучения близкого человека, то обвиняешь того, кто это делает - палача. В последнее время у палача прибавилось работы, старый князь всё меньше проявлял милость. Казни и расправы происходили всё чаще, и всё чаще палачу доводилось слышать угрозы из толпы: "Гореть тебе в аду за это". К этому палач привык, но от привычки не перестал бояться, он опасался, что за своё ремесло ему действительно придётся ответить. И палач задумался о том, как он может искупить свои грехи. Нет, он не раскаивался, он просто рассуждал здраво: если у него есть какое-то количество грехов, то ему надо сделать какое-то количество хороших дел, чтобы они перекрыли тяжесть грехов. Молиться палач не умел, но был крепким мужчиной, умел обращаться с оружием и поэтому решил совершить подвиг ради христианства, способом, которым владел лучше всего. В городе и окрестностях в это время только и было разговоров о демоне, который доставлял вред всему христианскому, что было в этом краю.
Палач расспрашивал об этом демоне своих знакомых, и не скрывал ни от кого, что задумал одолеть его. Слух об этих расспросах вскоре дошёл до княжеского шута. Шутовская доля нелёгкая, каждый норовит
Идея розыгрыша распалила шута и он, не теряя времени, разыскал палача.
– О, знакомы сапоги! Правый из них частенько отвешивал мне пинка, когда был на ноге прежнего владельца. Прежний их владелец не любил мои шутки о нём!
– Одежда казнённого это законная собственность палача, - угрюмо ответил палач.
– А мою шапку ты будешь носить, если меня вдруг к тебе отправят?
– весело спросил шут, указывая на свой разноцветный колпак.
– Тебя не отправят, тебе прощаются все выходки.
– Спасибо, обнадёжил, значит, мне можно не сдерживаться!
– обрадовался шут.
– Лучше сдерживайся, как одежда казнённого законная собственность палача, так тяжёлая оплеуха законная награда за шутку шута.
– Ты прав, получить от тебя оплеуху мне бы не хотелось, поэтому давай поговорим без шуток.
Шут начал говорить очень серьёзно:
– Наши интересы неожиданно совпали - я тоже хочу победить демона, чтобы мне простились некоторые грешки.
Палач заинтересовался, если он не один берётся за это дело, значит это не такая плохая затея.
– Я много узнал о демоне, это одно из хитрейших порождений ада - он принял образ монаха-отшельника и привлекает к себе многих людей, своей, якобы, святой жизнью. Мы могли бы разоблачить его и наказать. Мне храбрости нахватает, а вдвоём мы бы совершили этот подвиг во имя христианской веры.
Палач поверил шута, и, видя это, шут уже представлял себе, как он с палачом заявиться в келью к монаху и объявит ему: "Знаю я кто ты такой, и князь знает, не скрыть тебе от него свою низменную сущность. Князь приказал наказать тебя за твоё лицемерие!"
Шут представлял, как напугается монах грозного вида палача, начнёт умолять о пощаде, будет каяться, и быть может со страху что-нибудь взболтнёт, выдаст какой либо свой грешок, ведь нет безгрешных, а потом шут найдет, как это обыграть.
Но, когда палач и шут вломились в келью монаха, и шут проговорил задуманную фразу, всё пошло не так, как он представлял себе. Монах нисколько не напугался, а уверенно ответил:
– Пусть твои лживые уста онемеют и не смогут источать скверную ложь.
Шут пытался что-то ответить, но лишь беззвучно похлопал ртом - он онемел. Шут от ужаса округлил глаза и начал жестикулировать руками. На палача это произвело жуткое впечатление, он подумал, что демон очень силён и с ним надо расправиться не мешкая. Молниеносно палач махнул мечом и снёс голову праведному монаху. Сделав дело, палач быстро выбежал из кельи, ожидая, что должно произойти нечто ужасное: вырваться пламя, сотрястись стены.
Шут, объятый ужасом, остался в келье. При виде того, как слетела голова безвинного монаха, которого многие считали святым, он остолбенел. Голос вернулся к нему, и он вскрикнул от страха, когда с ним, вдруг, заговорила отрубленная голова монаха: