Руны на броне
Шрифт:
– Да врут гады! – воскликнул я. – Я их только спросил, как они смотрят на дуэль с боярином! Просто спросил!
– Наверное, нервничаешь в Корпусе? – участливо проговорила Катя.
Я неуверенно пожал плечами.
– Две дуэли! – сказала она. – Целых две в день!
Я развёл руками, мол, так уж получилось.
– И тебя на каждой могут убить! – продолжила ужасаться Катя и решительно сказала. – К чёрту гармонию. Я не прощу себе никогда, если ты уйдёшь, ни разу не… э… ну, вечером.
А
– Только ты сможешь, как в прошлый раз? – тихонько уточнила Катя. – В этом… своём особом состоянии…
– В тотемном трансе, – серьёзно подсказала Надя.
Я уверенно кивнул. Катя встала и подошла ко мне. Провела по щеке пальчиком, ласково говоря:
– Тени вон под глазками. Ты в этом Корпусе совсем не высыпаешься, оттого и нервы! Может, пораньше пойдём?
Я снова кивнул, и она взяла меня за руку и потянула к двери:
– Тогда пошли. Всем пока!
– До завтра, – проговорили рыси в разнобой.
Она не обернулась, просто уверенно тащила меня по коридору за собой. Не теряя времени, я стал настраиваться на транс. Вошёл в тотемное состояние в спальне и заглянул во вдруг ставшие сумасшедшими её глаза. Подхватил на руки и завалил на кровать. Поцеловал и потянул с её плечиков платье. Она, тихо застонав, расстегнула на мне китель и скинула на пол у кровати…
Катя стонала всё громче и громче два часа моего воплощения. Духу рыси было очень интересно.
Утром Катя попробовала проигнорировать звонок будильника. Пришлось подключаться, меня проигнорировать сложнее. И ничего я учитывать не желаю! Какие два часа? Ах, вечером! Да те часы, пока некоторые только охали, другие трудились! И сейчас тут разоряются!
Поднял я Катерину. Дальше душ и зарядка, оделись и практически ровно вышли к завтраку. Авдей с Мухаммедом уже сидели за столом и ели яичницу с сыром, ветчиной и томатами, Клава и Надя мрачно цедили кофе, а Миланья над всеми хлопотала.
Я учтиво поздоровался, усадил Катю и сам присел. Передо мною тут же, как по волшебству, возникла тарелка с яичницей, а перед Катюшей кружка кофе. Я деловито сказал Миланье:
– Кате тоже полноценный завтрак.
Экономка встала в нерешительности, Клава и Надя застыли, не донеся до ртов кружки, а Катенька грустно молвила:
– Я не буду.
Отрезая кусок яичницы, я помотал головой и спросил её:
– Ты думаешь, что, если поешь, меня на дуэли убьют?
– Конечно, нет! – слабо улыбнулась Катерина. – Просто кусок не лезет, как подумаю…
Я отправил полную вилку в рот, надкусил хлеба с маслом и принялся жевать. Миланья отмерла и успела развернуться и шагнуть зачем-то, Надя и Клава дружно припали к кружкам.
– Меня, может, каждый выходной будут вызывать. И наша малышка каждое воскресенье из-за твоих нервов останется голодной?
Катя задумалась, повисла неловкая пауза.
– Ешь, тебе сказали, – проговорил я холодно.
Катя весело на меня посмотрела и смущённо отвела глаза. Я ведь не шутил с ней ни разу.
– Ну, попробую только, – сказала она виновато.
– И я! – хором молвили Надя и Клава.
– Ой, господи, сейчас! – всполошилась Миланья.
Через минуты перед девушками стояли тарелки с завтраком. Я строго поглядывал на Катерину, и она старалась. У Нади и Клавы получалось лучше, но для первого раза пойдёт. Авдей и Мухаммед, словно ничего не заметили, значит, так и должно быть.
Из-за стола, ничего не сказав, я с охраной направился в прихожую. Молча надели шапки, пальто и шинель и спустились в гараж. Водитель уже ждал у машины, Авдей и Мухаммед, покивав парню, приступили к проверке.
Проехали по городу и за десять минут до назначенного срока встали на обочине за короткой вереницей машин. Неспешно тронулись через заснеженный лес. Не люблю приезжать первым, только не опаздываю.
На неделе снега не выпало, и я узнал на поляне у камня наши следы. Правда, у самого камня уже натоптали ректор, рослый, плечистый дядя, его приятель покомпактнее и двое охранников в дублёнках.
Мы подошли, и я нарочито поздоровался только с Григорием Васильевичем. Генерал представил мужиков. Мой противник верзилушка, второй его секундант. Первый боярин Куликов, а вообще – какое мне до них дело!
Оппонент отверг предложение извиниться и отозвать вызов, мы взяли револьверы. Верзила отвернулся от камня и даже задницу почесал стволом, а я торжественно пообещал Перуну его кровь.
Отдал Авдею шинель и пошёл на позицию. Притоптали прошлый раз, и снег за неделю слежался, покрылся коркой. Тут главное, не поскользнуться и не провалиться. Мне, обычной комплекции, нужно быть просто осторожным, а противнику не повезло с габаритами.
– Оборачивайтесь! – крикнул второй секундант из укрытия. – Начали!
Я снял пистолет с предохранителя и пошёл к бугаю. Тот спокойно приближается. Блин, скользко как! Рыси как-то ходят по самому тонкому насту, близнецы говорили, но я ведь ещё не рысь…
Всплеск агрессии! Прыжком с тропы долой…
– Бах! – стреляет Куликов.
Шестьдесят метров! Однако…
Ёпте! Проклятый наст, аж копытами кверху!
– Бах! – стреляет оппонент.
Пуля сбивает шапку, закрутив. Я падаю и сразу волчком перекатываюсь в сторону.
– Бах! – пуля взметает снег, где я лежал.