Руны на клинках
Шрифт:
Его разрывает взрыв. По нам продолжают стрелять, часть врагов перешли на фугасные. Хватаю автомат и выпрыгиваю на броню. Пока качусь вниз, успеваю ощутить ещё три попадания в нашу бедную башню.
Жёсткий контакт с почвой, но страдать будем потом – сразу рывок от танка и новое падение. Близкий разрыв фугаса, вжимаюсь в землю. Ещё падает земля, снова прыгаю.
А по нашему несчастному танку всё продолжают стрелять! Похоже на истерику. Или пытаются заткнуть пулемёты? Там дублированное питание от аккумуляторов. Поможет только прямое попадание.
Хотя
По-моему, самое безопасное в данных обстоятельствах место. Европейцы туда точно стрелять не станут. Есть там и сами европейцы, куда ж без них, но пока магов в экипаже я не ощущаю.
Лежит экипаж на траве, на свой горящий танк поглядывает, небесами любуется и мирно беседует. А я тихонько ползу и слушаю.
– Вот, Ганс, и встретил ты русских, – проговорил по-немецки добродушный басок.
– Как из-под земли появились! – поддержал его немецкий баритон.
– А, может, в танках сидели вовсе не русские? – тоже на немецком спросили юношеским ломким голосом.
И вот совпадение! На том же языке без акцента официально заявляют тенором:
– Да нам тут даже татары русские. Все на такое горазды.
– Это потому что русские – злобные животные, – тоном знатока сказал ломкий голос.
Возражать охотников среди европейцев не нашлось, образовалась пауза.
– А что это у них намалёвано на башнях? – спросил молодой европеец.
– Эти колдовские символы значат, что я пришёл за тобой, или ты мой! – сурово сказал европеец в чине лейтенанта около тридцати.
– Их придумал колдун Большов! – проговорил европейский сержант с усами.
– А если тут сам колдун Большов? – понизив голос, робко уточнил паренёк.
– Если бы он тут был, мы бы с тобой не разговаривали! – заявил безусый сержант старше двадцати и забулькал перерезанным горлом.
Прочие европейцы в подтверждение его слов вскоре скончались от ножевых ран. Не-маг не способен увидеть мага даже перед смертью, когда тот не настроен на разговоры. Я же вытер нож об комбинезон последнего европейца, пока убрал его в ножны на поясе и огляделся.
Ну, относительную безопасность я получил, настало время посмотреть, что вообще происходит. Подняв над высокой травою глаза, я увидел множество горящих танков немцев. Наши тоже горели, но немецких горело раз в пять больше.
В отдалении тоже дымили какие-то машины, а уцелевшие европейцы на сорока танках зигзагом, и повернув башни, ехали во все лопатки в обратном направлении. Видимо, они не смогли сломить сопротивление. Или же сил у врага всё равно недостаточно для ночного марша.
А ведь сам бой длился около четверти часа. У нас, танкистов, как на море. Манёвры длятся очень долго, но идёшь на дно за какие-то минуты и всегда неожиданно.
Солнце уже низко, скоро закат. Однако и с наступлением темноты не станем спешить
После полуночи все европейские танкисты, кого ещё защищал бог, сумели убраться с моего луга, а я стал поджидать поисковые группы. Должны же немцы искать раненых и просто полазить по русским танкам.
Устроился в засаде, сижу, ни о чём не думаю, И кажется мне зовущее рысье рычание. Не, это просто прелестно! Сколько я уже в рысьем трансе? Ладно, рыжие близнецы в моих проблемах точно не виноваты, даже среди ночи пошли искать боярина.
Проворчал парням по-рысьи, что тут я, живой и чувствую себя в целом нормально. Через полчаса пришли лично Стёпа и Петя, а то зря, что ли, они ходят по ночам. Полезли обниматься…
Не, я тоже обрадовался, что они живые, но откуда-то появилось ощущение обнюхивания и ощупывания. Плюс Петя, простая его душа, попросил встать во весь рост и выполнить несколько наклонов, а Стёпа предложил немного попрыгать от радости.
– Да что магу сделается, – сказал я недовольно, выполняя прыжки поочерёдно на левой и на правой ногах.
– Не скажи, – угрюмо молвил Пётр. – Семерых магов серьёзно ранило, а капитан Антонов сильно обгорел, его уже экстренно увезли.
– Мы думали, ты тут без рук и ног кровью истекаешь! – мрачно сказал Стёпа. – Особенно когда ваши пришли.
– Какие наши? – растерялся я.
– Комбат ваш и с ним семеро, – поведал Петя. – Мы сразу про тебя спросили, и они сказали, что вряд ли ты выжил, так немец сандалил по вашему танку. Говорят, что по заслугам.
– Я один из экипажа выжил, – проговорил я хмуро.
– Так надо радоваться! – воскликнул Стёпа. – Пошли к нашим, их тоже обрадуем.
– Да я тут в засаде, – застенчиво сказал я. – Жду от немца поисковых групп.
– Брось. Немцу сейчас точно не до поисков, – заявил Петя. – Пойдём лучше, по дороге обрисуем обстановку.
Я для видимости ещё хмуро посомневался и позволил парням себя уговорить. Затея с засадой показалась мне ребячеством, я просто сильно не хотел возвращаться в одиночку. И узнавать ничего не хотел…
А теперь, когда живые близнецы рассказали в общем, почему бы и не услышать подробности? Значит, всё прошло в целом по планам командования. Антонов возглавил группу из шестнадцати танков и встал в низине, а на обратных склонах холмиков пока затаились по восемь машин.
Они и завязали бой, сожгли дозорных. Неприятель принялся перестраиваться и сходу попёр буром. Главные силы полезли в распадок, но и через пригорки шли изрядно, отвлекали.
Рыжие как раз сидели на холмиках, Стёпа в левой группе, а Петя в правой. Они должны были гасить всё, что появится на вершине, и ударами с флангов поддерживать центральных. Но ведь в центре приняли на себя весь напор, и через вершины постоянно лезли, так что пришлось выбирать.