Руны законов Сварога
Шрифт:
— Такое стремление и слава напрашиваются на похвалу, но я предвижу дополнительный смысл, — с иронией и долей ехидства заметила я.
— Этот смысл многим не по душе и, ходят слухи, — тут Колышев понизил голос до шёпота и метнул опасливый взгляд на выход из галереи, — что даже сам великий князь, наш добрый государь Красномир, не в восторге.
— И почему же?
— Потому что Крот настоящий фанатик! Искренне убеждён, что людям удастся побороть многие или все сегодняшние несчастья, если они сперва сами начнут меняться в лучшую сторону.
— В чём-то он прав, — заметила я, вспоминая
Хоть мы все, вроде бы, и живём там одной большой семьёй, без злонамеренных преступлений всё равно не обходиться. Даже убийства пару раз случались, что правда — не преднамеренные.
— Возможно, — шёпотом продолжал Веселин. — Только ты не до конца понимаешь принцип и взгляды Кресибора: всё должно быть исключительно согласно божественному порядку. Каждый новый день, каждое движение и даже каждый вздох. А теперь, вспомни посадников, которые регулярно — то тут, то там — попадаются на лихоимстве, воровстве и стяжательстве. В больших городах распространены измены в семьях, многочисленные и непомерные любовные утехи…
— Не только в больших городах: этот «ужас» распространён повсюду, — хихикнув, заметила я и вспомнила того же Любодара, который уже не одну молодую любовницу сменил.
Эти девушки все бывали у меня, когда приходили за разными снадобьями, для мужской силы, чтобы подсыпать Любодару в напитки, или за экстрактами, которые помогали против нежелательной беременности, а то и вовсе за эликсирами против кольпита или кандидоза.
Веселин отмахнулся от моего замечания и продолжил.
— Не соблюдение каких-то праздников, даже мелких — это, провинность перед богами. Замужняя женщина платок сняла, даже в доме, — провинность перед богами. Посадник аль дружинник с поместьем, пожертвование своевременно местным жрецам не поднесли — провинность.
— Да ваш Кресибор не просто фанатик, он как будто одержим своими идеями.
— Так и есть, — согласился Веселин.
— А почему великий князь, прочие волостные князья да посадники его терпят?
— Они ни его терпят, а всю общину волхвов-последователей Сварога. А что князь и посадники сделают? Скажут, что не каждую волю Сварога и богов следует выполнять? Так к ним местные жрецы тут же с разбирательствами и придут. А ссориться со жрецами и волхвами-оследователями, а вместе с ними ещё с клятвенниками или с самим Сварогом — никому из власть имущих не интересно. Даже князьям.
— По твоим словам, этот Кресибор успел выесть мозг и душу очень многим, но я про него впервые слышу.
— А потому что Орлец ваш и ещё несколько острогов, до недавних пор, Кресибора не интересовали. А теперь он даже в деревни заезжает и там… Ох, в двух последних устроил массовую порку мужчин, женщин и даже детей. Говорят, некоторых, при нём засекли насмерть.
— До крестьян то он зачем докопался?
— Так ведь и они божьи законы преступают.
— Каким образом? Чем этому помешанному волхву смерды-трудяги не угодили? — насколько мне было известно, как раз жители деревень, смерды или рядовичи, были одними из самых богобоязненных жителей княжества, несмотря на близкое и частое общение с домовыми или амбарниками.
—
— Это теперь тоже преступление?! — не удержалась я.
— С точки зрения Кресибора — да. Дескать проявление неуважения к богам.
— А поминание Чернобога или Вия считается неуважением?
— При Кресиборе лучше не их вспоминать, — с серьёзным видом покачал головой летописец.
— Так вдруг захотелось, — хмыкнув и глумливо усмехнувшись, проговорила я. — Знаешь, мне всегда, если что-то запрещают, сразу хочется пойти и сделать назло. Не знаю откуда у меня это…
— Звенислава, это не шутки! — зашипел на меня встревоженный Веселин. — Тебе вообще стоит быть в пять раз осторожнее.
— Из-за Святослава?
— Из-за этого тоже, но Кресибору хватит и того, что ты ведьма.
— Ведьмы, вроде бы, не запрещены.
— Разумеется. Но как часто ты оглядываешься на указания богов, когда проводишь свои обряды, готовишь зелья, продаёшь снадобья или у всяких подозрительных торгашей, из-под полы, покупаешь разные редкие ингредиенты сомнительного происхождения? — вкрадчиво спросил летописец.
Я пожала плечами и лукаво усмехнулась.
— Даже, если и так, каким образом Крот может об этом узнать?
Да, действительно. Я продаю снадобья и нечасто интересуюсь, как покупатель собирается его использовать. Ну а что? Ядами я не торгую и всякими особо опасными эликсирами тоже. А ежели кто решил для большего урожая свой огород сдобрить магическим снадобьем, у желанного красавца вожделение пробудить или фертильность кур повысить и кого-то там это не устраивает, то это всё меня не касается. Я рассуждала просто: если бы боги усмотрели бы в моих действиях некие ужасающие преступления, грубо нарушающие баланс мира, подозреваю, что наказание не заставило бы себя ждать.
— Ты, как будто вчера первые шаги в родительском доме сделала! — развёл руками волхв-библиотекарь. — А как ты думаешь узнаются все тайны на свете?
— Неужели шпионы?! — притворно испугалась я.
— Хуже — людская молва, слухи и сплетни.
— А Крот верит слухам? — насмешливо хмыкнула я.
— Он не верит, — без тени улыбки произнёс Веселин, — но проверяет.
А вот от этой фразы мне резко перехотелось улыбаться и хоть как-то веселиться. Потому что, если слова Колышева хоть на половину правда, то и дружинники, и стражники могли Кроту про меня та-акого растрепать, что, возможно, мне прямо сейчас лучше попытаться свалить из башни.
— На твоём месте, я бы готовился к наиболее жесткому и напористому допросу, — с сожалением посоветовал мне волхв-летописец.
— Благодарю, — коротко и суховато поблагодарила я. — Но меня больше пугают возможные наказания.
— Понимаю, но к ним, боюсь, никак не подготовиться.
— Да что ты говоришь…
* * *
Я только переступила порог просторной прямоугольной комнаты, а уже сразу почувствовала, как мой желудок свернулся тугим жестким комком, а по затылку и спине медленно сбежала мелкая дрожь.