Русь и Орда Книга 1
Шрифт:
*Ильхан. что означает «повелитель народов», – титул царствующего хана династии Хулагидов. Между их государством и Золотой Ордой шла непрерывная борьба за обладание Азербайджаном.
– На Русь опасно рассчитывать, – после короткого молчания сказал Хисар-мурза, – Она ненавидит не одного золотоордынского хана, а всех нас, татар. И если мы дадим ей случай освободиться от власти Узбека, нам придется снова ее завоевывать.
– Коли не завоевывать, а оставаться добрыми соседями будет лучше для обеих сторон, – возразил Василий. – Воли ищет каждый народ, и такую страну, как наша, все одно навеки не поработить никому.
– Не о том сейчас речь, – вмешался Мубарек-ходжа, строго поглядев
– Это так, – промолвил хан Кидырь.
– В том, что все сложилось столь благоприятно, – продолжал Мубарек, – виден перст Аллаха, указывающий вам путь. Нынешнее лето уже на исходе. Но если к началу следующего мы будем готовы в поход и выступим все сразу, – к осени мы не только возвратим свое, но и добудем новые обширные пастбища, которые я по справедливости разделю между улусными ханами, оказавшими мне повиновение и помощь.
Этот ход Мубарека был хорошо рассчитан: у Чимтая и у Шейха-Орды, – поддержка которых была ему особенно нужна, – людей и коней было много, а удобных пастбищ не хватало. Их улусы лежали в песчаных и солончаковых землях, где к середине лета палящее солнце выжигало почти всю растительность, и тогда начиналась беда.
*Здесь имеется в виду восстание Твери против золотоордынского наместника Чол-кана, в 1326 г., подавленное московский князей Иваном Калитой.
Лошадей приходилось сосредоточивать в редких оазисах, где они едва могли прокормиться в период засушья, а иногда не спасало и это; надо было униженно просить и задаривать более счастливых соседей, чтобы они позволили перегнать часть голодающих коней на свои земли. Поэтому Шейх-Орда, до сего времени хранивший каменную неподвижность и не произнесший ни звука, при последих словах Мубарека заерзал на подушке и пробормотал:
– Что же, если все разом выступим, тогда конечно… Время как будто подходящее.
Но Чимтай, который был миролюбив и считал, что с Золотой Ордой, пока она сильна, лучше ладить по-хорошему и добиваться от нее послаблений путем хитрости и переговоров, – поборол соблазн и сказал:
– Я думаю, ты прав, великий хан, в том, что мы сейчас могли бы одолеть Узбека. Но эта победа стоила бы нам больших жертв, ибо Золотая Орда еще очень сильна. Зачем сегодня платить дорогой ценой за то, что завтра и так будет наше? Узбек скоро умрет, и тогда Тинибек ни одного дня не останется в наших степях: он уйдет сам, со всеми своими людьми, чтобы захватить ханский престол в Сарае. И ты, не потерявши ни одного воина, возьмешь обратно Сыгнак и все свои южные земли. А когда между сыновьями Узбека начнется драка за ханский трон, – кто знает еще, не достанется ли он тебе или кому-нибудь из нашего рода, если мы к тому времени не растратим зря своих сил и если Аллах будет к вам милостив?
Эти слова произвели на всех присутствующих заметное впечатление. Только лишь Урус-хан почти с презрением взглянул на отца и сказал:
– Аллах бывает милостив к отважным. И большие победы никому не доставались даром, так же как никто еще не приходил к цели, оставаясь стоять на месте.
– Ты молод и неразумен, – строго сказал Чимтай. – Кто тебе говорит, что всегда надо стоять на месте? Бегать и прыгать умеет каждый мальчишка, но опытный охотник никогда не выскочит из засады и не побежит навстречу сайгаку, если видит, что сайгак сам приближается к нему!
– Это истина, – вздохнув,
– Наверное, к следующему лету Узбек уже умрет, – сказал хан Кидырь, – А если нет, то все равно он долго не протянет. Один-два года можно и подождать.
– Если мне позволено будет сказать, – промолвил молодой хан Туй-ходжа, – зачем воевать с Золотой Ордой? Дешевле и легче будет, живя с нею в мире, подарками купить нескольких темников и с их помощью посадить на золотоордынский престол кого-нибудь из нашего рода. Тогда без всякой воины и Золотая Орда станет нашей.
– А через год ее снова отберут золотоордынские ханы, – вставил Темир-ходжа. – Лучше покончить с нею одним ударом и сразу истребить родичей Узбека, всех до единого! – добавил он, сверкнув злыми рысьими глазами. Но на его слова никто не обратил внимания.
Мубарек понял, что, за исключением Урус-хана да, может быть, Темира-ходжи, все склонны поддержать предложение Чимтая. Поэтому он счел более благоразумным прекратить сейчас обсуждение этого вопроса, надеясь до следующего собрания, путем личных переговоров и обещаний, договориться с каждым ханом в отдельности. Сделав вид, что он сам поколеблен, Мубарек-ходжа произнес:
– Во всем, что сказал почтенный хан Чимтай, тоже есть много разумного. Будет лучше, если мы сейчас не станем спорить. Пусть каждый хорошо подумает над тем, что сегодня слышал, а через несколько дней мы снова соберемся вместе и продолжим этот разговор. Аллах поможет нам принять правильное решение. Пока же будем праздновать и веселиться. – С этими словами хан поднялся с места, вполголоса отдал какие-то распоряжения своему везиру, а затем направился к выходу из шатра.
Глава 47
Старайся, о сын, не влюбляться, ни в юности, не под старость. Но если случится, слишком к этому не привязывайся и не занимай сердца постоянной любовной игрой, ибо повиноваться страсти – не дело разумных.
Вслед за великим ханом все участники курултая, потягиваясь и разминая ноги, затекшие от долгого сидения, молча вышли наружу. На зеленой поляне, перед ханским шатром, слуги уже жарили на вертелах молодых барашков и готовили плов из Дичи. Тут же, на смазанных жиром медных листах румянилась баклава, а в объемистых круглых противнях шкварчали в бараньем сале благоухающие специями чебуреки. На коврах, расстеленных под тенистым деревом, были разбросаны подушки и расставлены низкие круглые столики. Чуть в стороне стояло десятка два рабов и рабынь, готовых прислуживать пирующим и разливать кумыс, вино и прохладительные напитки из высоких, серебряных и глиняных кувшинов, для охлаждения обернутых мокрым войлоком и выстроенных рядами тут же, под деревом.
Мубарек– ходжа прошелся по поляне, поглядывая на вся эти приготовления, и, видимо, остался доволен, ибо никому не сделал каких-либо замечаний. Затем не спеша направился под дерево и сел на ту же пышную связку белых овечьих шкур, которую слуги к этому времени принесли из шатра. По старому ордынскому обычаю, в походной обстановке такое сиденье заменяло великому хану трон и было исключительно его прерогативой.
Пока не сел Мубарек, все остальные тоже оставались на ногах, сосредоточившись вокруг ковра и храня молчание. Теперь все принялись занимать свои места, – старшие и наиболее почтенные ближе к великому хану, а молодежь и те, кто не принадлежал к роду Чингиса, подальше. По знаку Мубарека слуги принялись разносить гостям еду в серебряных мисках и наполнять кубки.