Русь и Золотая Орда
Шрифт:
У господина и простолюдина поведенческая мотивация – это «небо и земля».
Если простолюдин может ограничиться материальным достатком, мирной жизнью и уважительным к себе отношением, то мотивация государя сравнима разве что с мотивацией небожителей. Ему мало простых человеческих радостей, ему подавай беспредельную власть над страной и населяющим ее народом, международный престиж и обеспечение предсказуемости порядка престолонаследия с целью сохранения целостности подвластной территории. Его одолевает забота о будущем монаршей семьи и благополучии подданных. Это с особой остротой проявилось и в Москве с приездом византийской царевны, ставшей катализатором происходивших процессов.
Богоизбранническими амбициями московского князя объясняется и новый герб Московской Руси – двуглавый орел. Оттуда же и помпезный этикет, и придворные чины, и целование монаршей руки, и учреждение приказов с их чиновной иерархией, и рабское положение всех подданных перед лицом государя. С приездом
ОРДА. Но что же произошло в Золотой Орде после не совсем удачного набега Едигея на Москву в 1408 году? После умершего в 1410 году Булат-Салтана трон, с согласия Едигея, унаследовал сын Тимур-Кутлуга Тимур-Хан, который, женившись на дочери своего покровителя, вскоре изгнал благодетеля из Орды, но и сам на троне не засиделся. Несколько месяцев спустя в результате интриги, поддержанной литовским князем Витовтом, Тимур-Хан был заменен сыном Тохтамыша Джелал-Еддином. Последний, не успев взойти на престол, начал вполне предсказуемое наступление на права московского князя Василия Дмитриевича в нижегородских землях. Но тот тоже оказался не промах – не прошло и года, как с его помощью на трон сел другой сын Тохтамыша – Керим-Берды, отсиживавшийся в Москве с 1408 по 1412 год.
В 1419 году золотоордынский трон вновь перешел к союзнику Витовта, но уже в лице царевича из того же Джучиева рода – Улуг-Мухаммеда, власть которого изначально была под угрозой из-за того, что ее добивались не менее властолюбивый внук Тохтамыша Кепек, обосновавшийся в Южном Поволжье, и двоюродный брат Улуг-Мухаммеда Давлет-Берди (Хаджи-Гирей). И без того шаткое положение нового хана нарушило вторжение в пределы Золотой Орды хана Барака из казахских степей (1422 г.). Он по очереди разбил всех трех претендентов на золотоордынский трон и через два года, отягощенный добычей, удалился за реку Яик (Урал). Улуг-Мухаммед с помощью Витовта восстановил свой суверенитет над Золотой Ордой, но ненадолго. Разразившиеся междоусобные войны в Польше (между Сигизмундом и Свидригайло) и в Москве (между Василием Васильевичем и Юрием Дмитриевичем) втянули в свой водоворот и татарских ханов. Поддерживая то одну, то другую сторону, они, по существу, воевали между собой. Но войны когда-то заканчиваются. Завершившись в Польше и на Руси, военные действия переместились на юг, в дикие степи. Но и там война не могла длиться бесконечно. Победителем в борьбе татарских царевичей дома Джучи вышел младший сын Тохтамыша Саид-Ахмад, а двоюродные братья Улуг-Мухаммед и Давлет-Берди были вынуждены откочевать. Один – в направлении СевероВосточной Руси, а другой – в направлении Крымского полуострова, где ими и их сыновьями были заложены Казанское (1445 г.) и Крымское ханства (1449 г.).
В оценке татарского мира нельзя не учитывать и множество мелких татарских племен, кочевавших еще со времен Батыя по днепровским степям и не желавших становиться вассалами малоавторитетных ханов-временщиков. Корпоративной и национальной солидарности они уже предпочитали хорошо оплачиваемую пограничную службу. По примеру татарских царевичей, состоявших на службе у московского князя, появились татарские отряды и у литовских князей, расквартированные ими в городах-крепостях, построенных Витовтом на правом берегу Днепра от Киева до Черного моря.
Появление в непосредственной близости к южным и юго-восточным границам Московского княжества весьма боеспособной орды Улуг-Мухаммеда положило начало новому этапу русско-татарских отношений. Начались они для Москвы крайне неудачно. Вместо того чтобы принять Улуг-Мухаммеда к себе на службу, как он того просил, Василий II направил против него войско во главе с Дмитрием Шемякой и потерпел поражение (1437 г.). Через два года Улуг-Мухаммед уже штурмует Москву, но, не осилив ее кремлевских стен, отступает, опустошая на своем пути русские города и села. В 1444 году он захватывает Городец, Муром, угрожает Суздалю, а 7 июля 1445 года его сыновья пленят самого великого князя. Через три месяца под обещание колоссального выкупа Василий II оказывается на свободе и возвращается в Москву в сопровождении татарских чиновников и их многочисленной вооруженной охраны, на «кормление» которой он вынужден был раздать русские города и волости. Вскоре после возвращения Василия из плена Улуг-Мухаммед сам становится жертвой честолюбия своего сына Махмудека. Это событие подвигло многих сборщиков дани из числа сторонников убитого хана перейти на службу московскому князю, заодно присвоив себе те деньги, то добро, что они успели собрать с русских земель.
Нужно сказать, что новые вассалы оказались достаточно благодарными. Ведь именно с их помощью, и в первую очередь с помощью двух других сыновей Улуг-Мухаммеда, царевичей Касима и Якуба, ослепленному и отрешенному от власти Василию II был возвращен великокняжеский стол. С этого момента они стали его опорой как во внутрисемейных междоусобицах, так и в войнах с внешними врагами. В 1447 году при поддержке этих царевичей было отражено нападение войск их брата Махмудека. Через два года на подступах
Однако какую бы помощь татары ни оказывали великому князю, их присутствие тяготило русское население городов и вызывало неудовольствие Православной церкви. После окончания активных военных действий против Дмитрия Шемяки (1452 г.) возник вопрос: куда поселить союзников, ставших неудобными? Выбор пал на Городец-Мещерский, которому суждено было стать центром Касимовского царства, буферного между Москвой и Степью, верой и правдой служившего потомкам Василия Васильевича более 200 лет. Именно с этим событием большинство историков связывают фактическое окончание татаро-монгольского ига и прекращение регулярной выплаты дани. Ведь не на пустом же месте Василий II, умирая в 1462 году, завещал Великое княжество Московское своему старшему сыну без каких бы то ни было ссылок на волеизъявление татарских ханов.
Касим был весьма надежным союзником как Василия II, так и Ивана III. Но его, видимо, мало устраивала роль простого вассала. После смерти брата, казанского хана, Касим женится на его вдове и с помощью московских полков, а также своих доброжелателей из числа казанской знати делает попытку утвердиться на казанском престоле. Но эти его честолюбивые планы после трех походов на Казань закончились мирным договором на достаточно выгодных условиях для... великого князя. Сын Махмудека Ибрагим, освободив всех русских пленников, захваченных казанцами в предшествующие годы, на троне усидел.
Более агрессивно вела себя Золотая Орда, в которой где-то около 1460 года воцарился Ахмат (Ахмед-Хан), сын Кучук-Махмета из рода Джучи, решивший во что бы то ни стало восстановить верховенство Орды над Москвой и возобновить ежегодное поступление дани. Не добившись положительного результата от своих посольств, он в 1460 году предпринял первую попытку вооруженного давления на русских князей, но в районе Переяславля-Рязанского был остановлен и отброшен их войсками. Через пять лет он повторяет свой поход против московского князя, но тут в события совершенно неожиданно вмешивается крымский хан Хаджи-Гирей, который, имея свои резоны на Северное Причерноморье и Нижнее Поволжье, нападает в районе среднего течения Дона на походную колонну Ахмата, чем разрушает его агрессивные планы. Накануне и в период новгородского кризиса 1470–1471 годов Ахмат ведет активные дипломатические переговоры с Казимиром Литовским с целью согласованного выступления против Москвы, но так сложились обстоятельства, что ни тот ни другой не смогли помешать Ивану III в окончательном покорении вольнолюбивого Новгорода. И только в 1472 году Ахмат, вновь побуждаемый Казимиром, решается на очередной набег. Только вот пошел он не традиционным путем через Коломну, где его, кстати, уже ждали московские полки, а чуть западнее, через Алексин, расположенный неподалеку от литовской границы, в расчете на то, что к нему присоединятся литовские князья. Но его надежды на Казимира не оправдались, и хан, встретив достойный отпор русских войск на Оке, вынужден был вновь отступить в бескрайние степи.
Приближался переломный и судьбоносный 1480 год. Год, ассоциирующийся в сознании русских людей с окончанием унизительного и в то же время разорительного татаро-монгольского ига. Между тем обстановка внутри Московского княжества и за его пределами складывалась для Ивана III не совсем удачно. Единственным позитивным событием, относящимся к тому времени, можно считать лишь заключение союзнического договора Москвы и Крымского ханства, готовившегося на протяжении пяти лет и направленного на противодействие Польско-Литовской унии и Золотой Орде. Во всем остальном Иван Васильевич испытывал серьезные затруднения. В Новгороде в который уже раз открылся боярский заговор, теперь с участием самого архиепископа Феофила, в связи с чем московский князь вынужден был усмирять его вооруженной рукой (с октября 1479 г. по январь 1480 г.). Не успел он вернуться в Москву, как на псковские земли вторглись ливонские рыцари. Почти одновременно с этим подняли мятеж два его брата, недовольные тем, что им почти ничего не досталось от новгородской добычи. Хуже того, вместо помощи Пскову, о чем просили псковичи, братья великого князя в свою очередь принялись грабить псковские волости, не оставив в них после себя «ни цыпленка», да еще взяли «окуп» за то, что покинут пределы Псковской земли. А в это время уже было известно, что золотоордынский хан Ахмат и великий князь литовский готовятся к походу на Москву. В таких условиях и более могущественный государь испытывал бы сомнения и колебания. Однако великий князь сумел найти убедительные доводы для того, чтобы его взбунтовавшиеся братья перед угрозой внешнего вторжения в сентябре того же года возвратились в Москву для совместной защиты их общей «отчины» и «дедины». Войска же Ахмата к тому времени уже находились в непосредственной близости к границам Московского княжества. Но, как и в 1472 году, они не стали форсировать Оку, а медленно передвигались по окраине литовских владений мимо Мценска, Любутска, Одоева к Воротынску в ожидании литовских полков.