Русь Новгородская

Тулупов Вячеслав Геннадьевич

«„Словеса“ и рассказ Московской летописи — два публицистических памятника официального характера, в наиболее развернутом виде раскрывающие мотивы действий великого князя и обоснование необходимости и правомерности Новгородского похода. Официозность происхождения, следовательно, оценок и выводов — их основная общая черта» ^{236} .

Какие выводы можно сделать, читая московский рассказ о присоединении Новгорода Иваном III? «Во-первых, в нем всячески подчеркивается миролюбие и долготерпение московского князя… Думается, подчеркивание миролюбия великого князя — не случайность. Война против одной из русских земель, русских против

русских, представляется современникам крайне непопулярной, негативной акцией. Сознание общности интересов русских земель пустило достаточно глубокие корни: обнажая меч против одной из них, великий князь считает необходимым представить эту акцию в возможно менее отрицательном свете.

Второй момент, не менее настойчиво подчеркиваемый, — традиционность, „старина“ подчинения Новгорода великому князю. Выступая против Новгорода, великий князь защищает „старину“, нарушенную новгородцами.

Третий момент — связь политического единства Русской земли с единством церковным. Поход против Новгорода — это поход не только против изменников государства, но и против отступников Церкви, он приобретает характер нравственного императива» ^{237} .

Московские пропагандисты выполняли политический заказ Ивана III, который требовал от них оправдать захват Новгорода. В своих писаниях москвичи все поставили с ног на голову и белое представили черным. Московские источники характеризуют русских православных новгородцев как предателей Руси, Церкви и старинных отеческих обычаев. Неудивительно, что, начитавшись и наслушавшись подобных измышлений, жители Московского княжества могли в праведном гневе восклицать: «Разве новгородцы теперь нам братья? Любой инородец, признающий власть нашего государя, отныне нам ближе, чем они!» Так, собственно, в реальности и происходило.

Именно в эпоху правления Ивана III окончательно оформилось демагогическое утверждение, что настоящими русскими являются только те, кто преданно служит Москве и ее правителю. Эту примитивную идею с тех пор так глубоко вбивали в русское народное сознание, что она приносила плоды даже во времена тирании Сталина.

Москва, объединяя русские земли вокруг себя, пользовалась, не будет преувеличением сказать, любыми средствами. Но с течением времени московские государи стали отдавать предпочтение военной силе. Во многих случаях использовать ее было проще и эффективней. Тем более что военный потенциал Москвы, не в пример соседям, постоянно рос. Если сильный всегда прав, то стоило ли Москве утруждать себя поиском способов полюбовного объединения с Новгородом, военные силы которого уступали московским?

СОЮЗ С ЛИТВОЙ

Одним из официальных предлогов для нападения Москвы на Великий Новгород стало обвинение новгородцев в желании присоединиться к Литве. Однако почему вдруг у свободолюбивых новгородцев возникло столь странное желание? Отчего им внезапно надоело жить в суверенном государстве и захотелось стать вассалами Литвы, с которой они до этого постоянно воевали? Ответ очевиден. Москва сама спровоцировала возникновение в Новгороде пролитовской партии, которая и обратилась за помощью к Казимиру, великому князю Литовскому и королю Польши.

Политика Иван III по отношению к Великому Новгороду — это стремление реально, а не номинально, как было до него, подчинить Новгородскую республику Москве. Именно упорное проведение этой политики в жизнь и заставило новгородцев обратить свой взор к Литве. Только угроза гибели собственного государства вынудила новгородцев искать союза с Литвой. В иных обстоятельствах такое желание у них никогда не

возникло бы и в мыслях.

Почему новгородцы обратились за помощью именно к Литве? Из всех возможных вариантов этот был для них самым приемлемым. В XIV–XVI веках Литовское государство имело федеративный характер. Причем русские занимали в нем столь важное место, что в историографии закрепилось название Литовско-Русского государства.

Когда Великий Новгород остался один на один с Москвой, «под властью короля Казимира соединилась значительная часть русского мира. Русские города не теряли основ своего прежнего порядка; не видно было стремлений подавить самобытность русских земель, поступивших в состав литовской державы: если и допускались изменения, то они не только не стесняли свободы, но и способствовали ее расширению» ^{238} .

Казимир целенаправленно укреплял гражданские свободы и неприкосновенность имущества своих подданных. Благодаря такой политике, крупные землевладельцы стали почти полностью независимыми от государства. Казимир давал горожанам и торговому сословию широкие привилегии и способствовал их процветанию. Внутриполитический курс короля не способствовал укреплению его личной власти, однако возглавляемая им федерация становилась все более и более привлекательной в глазах соседей, в частности, Великого Новгорода.

Сложилась парадоксальная ситуация. В Литовском государстве русские не были державнообразующим народом, однако по благосостоянию и свободе они стояли выше собратьев, находившихся под властью Москвы, которая тогда формально создавала единое русское государство. В будущем положение только усугубится. Москва создаст империю, где русские, государственно-образующий народ, по сравнению с другими народами, входящими в эту империю, будут находиться по многим параметрам в худшем положении.

В Литовско-Русском государстве новгородцы имели возможность сохранить свою веру, свободу и имущество. В Московском же, как показало будущее, те новгородцы, которым удалось остаться в живых, сумели сохранить только веру.

За помощью к великому князю Литовскому обратились «новгородцы в последний, решительный час. Но великий князь литовский и вместе король польский был католик; отложиться от московского князя и поддаться литовскому, отложиться от московского митрополита и признать свою зависимость от митрополита киевского, митрополита подозрительного по своему поставлению в глазах многих, в глазах большинства в Новгороде, в глазах всего северного народонаселения значило изменить православию, приложиться к латинству или, по крайней мере, подвергнуть древнее благочестие сильной опасности. Таким образом, мысль о подданстве великому князю литовскому встречала сопротивление в господствующем чувстве большинства в Новгороде, в привязанности к вере предков; таким образом, Москва в окончательной борьбе своей с Новгородом имела могущественного нравственного союзника, обещавшего верную победу; этот союзник было православие» ^{239} .

Защищаясь от агрессии Москвы, новгородцы, кроме Литвы, могли обратиться за помощью к Швеции, Ливонии или Орде. Эти государства опасались усиления Москвы за счет присоединения Новгородской земли, поэтому, несомненно, откликнулись бы на призыв о помощи. Однако новгородцы не стали вовлекать во внутренний русский конфликт иноземцев. Несмотря на смертельную угрозу своей независимости, они проявили благородство, достойное восхищения всей русской нации. Если бы Великий Новгород вступил в коалицию с иноземцами против Москвы, последствия для всего русского народа были бы ужасающими.