Русалка по вызову

Литвиновы Анна и Сергей

– Что ж. Передавайте ему от меня большой привет, – вздохнула Лиза.

Она, конечно, нисколько не жалела, что когда-то отвергла Эдика. Но все равно было грустно. И еще – немного боязно. Потому что Лиза твердо решила: ночью, когда Темка уснет, она отправится на Черное озеро. Одна. Елизавета почему-то не сомневалась: пресловутая русалка сегодня обязательно должна появиться.

* * *

Лес у них вокруг деревни не очень удачный – сосен почти нет, одни осины да кривые березки. Но летней ночью даже в таком красиво. Хотя и полночь уже, а настоящей

темноты нет, и птицы до сих пор подчирикивают, и воздух теплый, напоенный ароматами трав. Лиза даже подумала: а не устроить ли ей ночное купанье? В Черном озере вода, правда, прохладная, но если вытереться, а потом еще и пробежаться – заряд бодрости получишь на неделю вперед.

«Что-то совсем я… самостоятельная стала, и бесстрашная, – с легкой грустью подумала она. – Одна, глухой ночью, иду через лес… Собираюсь купаться в темноте… И считаю, будто так и надо. А ведь когда-то не сомневалась, что женщине только за крепким мужским плечом место…»

Впрочем, может, оно у нее и есть, это плечо. Ведь явно русалка действует не сама, а с подачи какого-то мужчины. Но только кто он, кто? Не Дэн, не Эдик, не Святослав Юрьевич…

Лиза про себя хмыкнула: «Может, Колян, муж Марии Ильиничны? А что – тот, как напьется, всегда норовит облапить. И говорит, что я – баба как раз про него, Ильинична еще всегда переживает…»

Но вот, наконец, и озеро. И никакой, конечно, русалки.

Лиза села на пляжике. Бездумно уставилась на озерную гладь. Мерцали звезды, шептали ветвями березы, тихонько плескала вода. Купаться расхотелось. Она подождет еще несколько минут – и пойдет домой.

И вдруг Лиза услышала за своей спиной тихий, какой-то бесплотный голос:

– Ничего не бойся.

Попыталась повернуться – но ей на плечо легла чья-то абсолютно ледяная рука. И тот же голос, уже с угрозой, произнес:

– И не оборачивайся. Иначе пропадешь.

Она попыталась закричать – но голос не слушался, сердце колотилось, словно сумасшедшее. А рука надавила ей на плечо еще сильнее, и невидимый собеседник произнес:

– У тебя есть одна минута. И единственное желание. Желание может быть любым. Время пошло. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь…

– Кто… кто вы? – прохрипела Лиза.

– Не трать время. Помни: желание. Одно. Только одно.

– Это вы… Это вы… являлись Темке?

– У тебя осталось пятьдесят секунд.

– Это вы мне подарили компьютер?

– Сорок. Любое желание. Тебе нужны деньги? Любовь? Власть?

– Пожалуйста. Отпустите меня…

– Тридцать секунд. Говори. И все, что ты пожелаешь, исполнится.

– Какой бред!

– Это не бред, Лиза, это шанс. Используй его.

Ерунда. Никто в мире никогда не дает посторонним людям шанса – особенно бескорыстно.

И Лиза выпалила первое, что пришло ей в голову.

Пусть русалка помучается.

* * *

Сбить с шефа маску бесстрастия невозможно, это Громов давно усвоил. Чего только тому не приходилось переживать – закрытие его первой кинокомпании, бегство за границу, арест счетов, бесконечные интриги, смерть жены… Сам Громов в сложных ситуациях психовал конкретно. А у Святослава Юрьевича всегда лишь губы

белели. Да брови сходились у переносицы.

Но сегодня ему, кажется, удалось выбить босса из колеи.

Святослав аж красными пятнами пошел, когда Громов доложил ему об итоговой съемке. Вскочил, глаза чуть не молнии мечут:

– Как ты сказал? Чего она попросила?

И Громов с удовольствием повторил:

– Она попросила, чтоб у ее соседки, Ильиничны, было все хорошо.

– В каком смысле – хорошо?

– В самом прямом. В житейском. Чтобы муж пить перестал и работу нашел. Чтобы дети в школе нормально учились. И еще – чтобы этой Ильиничне путевку дали от собеса. В санаторий съездить.

– Ты шутишь… – покачал головой босс.

– А чего мне шутить? Вот диск. Хотите, смотрите сами, – усмехнулся Громов. И от себя добавил: – На мой взгляд, вообще не кандидатка. Такую в первом туре сожрут.

– Ничего не понимаю… – пробормотал босс. Сурово взглянул на Громова: – Вы элементарно не доработали. Не смогли нормально инсценировать. Она просто не понимала, что может просить все, что угодно.

– Все она понимала! – возмутился Громов. – Можете сами убедиться: на диске все есть. Ей ясно сказали: желание может быть абсолютно любым. А она… Ничего типа не нужно. Только той Ильиничне помочь…

И еще раз насладился растерянным – словно у мальчишки, впервые встретившего отказ, – лицом всемогущего шефа. И с удивлением выловил нотки неуверенности в его голосе:

– И как прикажешь все это понимать?

– А чего тут понимать? – буркнул Громов. – Только зря время потратили. Говорил я вам: пусть директор по кастингу кандидатами занимается. А вы заладили: идеальная, идеальная… – Он с вызовом взглянул в глаза Святославу Юрьевичу. – Я вам сразу сказал: Лизе вашей в проекте не место. Вот будете шоу про детский дом делать – тогда ее позовете.

– Можно подумать, кто-то будет смотреть шоу про детский дом… – дернул плечом Святослав Юрьевич. И цепко взглянул на Громова: – Значит, ты предлагаешь…

– …сбросить Елизавету со счетов, – твердо произнес тот. – Нам она не подходит.

Но босс все еще колебался:

– Такая умная, хваткая девушка… Интервью со мной просто талантливо провела…

– А вам нужны не талантливые, а стервы, – ухмыльнулся Громов. И успокоил: – Найдем еще. Страна большая.

Прошел месяц.

Лиза уже и думать забыла о русалке. Ну, розыгрыш и розыгрыш. Тем более что слова своего волшебница не сдержала. Муж у Марии Ильиничны как пил, так и пьет. А старшего сына на учет в милицию поставили. Да и путевки в санаторий женщине в собесе не дали. Сказали, будь дети дошкольниками, еще могли бы, а в ее случае – в порядке общей очереди. Годика через три, может, подойдет…

Зато самой Елизавете повезло. Ее передача про Святослава Юрьевича собрала рекордный за всю неделю рейтинг, и руководство радиостанции расщедрилось на премию. Не бог весть какие деньги, но съездить в августе к морю в Туретчину вместе с Темкой хватило. Соседка, добрая душа, только вздохнула: «Умеешь ты жить, Лизонька!» – когда оба, загорелые и счастливые, вернулись с курорта.