Русалки-оборотни
Шрифт:
кончилась — лавочку закрыли? — спросил Винченце.
Он поджидал Феликса у дороги, любуясь на закат, разлившийся малиново-сиреневыми полосами над золотистым простором поля, плюясь косточками от вишни, коей набил полную фуражку. Феликс спешился, дальше к мостику через речку они пошли шагом, втроем — он, итальянец и невеселый с непривычки рыжий конь. Винченце угостил вишней — первый взял горсть, второй покусился погрызть фуражку.
— Что так долго? — проворчал Винченце. —
— Привез, — кивнул Феликс.
— Литр, два? — продолжал допытываться итальянец.
— Столько хватит? — Феликс показал небольшую склянку.
— Негусто, — сказал Винченце, поглядев издалека, даже не притронувшись к ней. — Ну если постараться не проливать, должно хватить. Хотя подействует ли, не знаю… Кстати, по лесу теперь, друг мой, передвигайся осторожно. Я везде расставил ловушки — капканы, сети, волчьи ямы…
— Сам? — удивился Феликс. Было непохоже, чтоб итальянец целый день физически утруждался.
— A perche?
Мое дело — распорядиться и указать. А ямы пусть мужики роют, они к труду привычные. Просто нарисовал подробный план и отдал Прошке. Тот передал старшим, якобы от Антипова. Им какая разница, все равно неграмотные. Они и так вампиров ловят, пусть хоть делом тогда займутся… Вот господин управляющий удивится, когда в эту «свою» ловушку попадется!
— Как бы нам самим в западню не попасть, — вздохнул Феликс. И рассказал о подслушанном в трактире разговоре.
— И это называется друг, — хмыкнул, внимательно выслушав, Винченце. — Выдал первому встречному!.. От Парижа, говоришь, следил? Значит, та клыкастая сладкая парочка за собой на хвосте привела. У кого вот только медальон выкрал… Судя по описанию, это тоже охотник, но рангом повыше. Крестики на пули перельет: серебряные пули — первейшее средство от оборотней. Видимо, уже пронюхал и о наших пушистиках. Но раз в лавку смог зайти, получается, он не из нашей конторы… — задумчиво добавил он только ему понятный вывод. — Ну а тот ему что пообещал?
— Увезти русалку. Для этого ее вызовут на берег запиской от твоего имени.
— Ах, как романтично! Обманом похитить девушку, увезти ее среди ночи черт-те куда, черт-те с кем, пообещать жениться, а потом бросить. Дважды предатель. М-да, нужно будет русалок предупредить, чтоб хозяйку не прозевали… А каким счастливым ветром тебя занесло в то злачное место, позволь спросить?
Феликс ответил.
— Ну и ты им все рассказал? — спросил Винченце. — Что к русалкам и болотным огням добавились чудовища и прочие исчадия ада?
— Нет, — улыбнулся Феликс, — Я просто не знал, с чего начать. Глашин дед, конечно, пристал с расспросами. Ну и отец Тимофей тоже — как, мол, там дела. А я им — что представления Ивана Петровича о разгуле нечисти в действительности оказались весьма далеки от истинных обстоятельств. И все.
— Вот молодец, Феникс! — фыркнул Винченце.
Нахлобучил на голову опустевшую кепку, приобнял за
Феликс ожидал еще вопросов, но их не последовало. Винченце погрузился в размышления: как видно, известие о появившемся охотнике волновало его больше, чем встреча Феликса с настоятелем. И Феликс не то чтобы вздохнул с облегчением, просто…
Винченце прав, тысячу раз прав — он трус. Когда француз и баронет покинули трактир, он не поднялся в верхние комнаты. Он побоялся, струсил. Подумал: увидев его, отец-настоятель сразу все поймет, прочтет у него на лице все сомнения, зароненные в душу итальянцем.
Ему крепко врезались в сознание слова Винченце, сказанные накануне вечером на сеновале. Он повторял их про себя снова и снова, ужасаясь подобной мысли, придумывая всяческие опровержения, вновь и вновь доказывая невозможность этого… Но, пересматривая всю свою жизнь, точно утопающий перед последним вздохом, когда все обстоятельства представали в новом свете, Феликс с ужасом понимал, что в словах Винченце скрывается правда. И это одновременно пугало его, и радовало, и наполняло жгучей обидой. Он гнал от себя прочь эти мысли, потому что это грех, и не мог отпустить, потому что хотелось поверить… И он не знал, как теперь сможет посмотреть в глаза вырастившему его человеку. Пожалуй, этому разговору он с легкостью предпочтет встречу один на один с любым оборотнем…
Глава 11
Леший с банником на пару
Поддавали в баньке пару —
Веники душистые.
Бороды пушистые!
Феликс вышел, запер дверь снаружи на щеколду и торопливо сошел с крыльца. Мимоходом потрепал по загривку подластившегося Гектора, не стукнув, притворил за собой калитку. Неприметной тропинкой через заросли спустился к дороге, что шла вдоль берега, поспешил на окраину селения, к кузнице, придерживаясь густой тени высокого кустарника. Несмотря на давно воцарившуюся ночь, было достаточно светло из-за повисшей в звездной вышине яркой луны.
Настороженно поглядывая по сторонам, он не заметил вынырнувшего из-за деревьев с тропинки на дорогу Серафима Степановича и едва на него не налетел.
— Чуть не сшиб! — охнул старец, преградив помощнику путь. — Брат Феликс, ты, что ль? Давно не виделись! Погоди-ка минутку, поговорить надо. Про чудище огнеокое я кое-что разузнал. Целый день тебя ищу, где ты все пропадаешь?
— Я? — Феликс беспокойно оглянулся, отступил назад, — Я… блуждающие огоньки выслеживаю. После поговорим, хорошо? Я тороплюсь, не хочу их упустить.
— Так они ж пропали! Второй день не показываются, — удивился монах.
— Ну они туда, дальше ушли, — сказал Феликс, неопределенно махнув рукой. — Извините, пора мне.
И юркнул в кусты, заметив впереди двух деревенских парней, бодро шагающих по дороге с косами и вилами на плечах.
— Эх, молодежь! — крякнул Серафим Степанович, обращаясь к кустам. — Вечно куда-то торопятся! Я тут, понимаешь, чудище выследил, а он за огоньками все бегает…