Русалку за хвост не удержать
Шрифт:
Наконец, блуждая по бесконечным коридорам, Леня наткнулся на дверь с надписью «архив». Он толкнул эту дверь, вошел внутрь и оказался в огромном помещении, заставленном стеллажами с пыльными папками. Возле одного из этих стеллажей стояла худощавая женщина средних лет, бесцветная и засушенная, как листок в гербарии.
– Вам этажом выше, – проговорила она, бросив на Леню неприветливый взгляд.
– Почему вы думаете, что мне туда? Может быть, я пришел именно к вам?!
– Ко мне? – женщина удивленно взглянула на него поверх очков. – А вы разве не по поводу точечной
– Нет, я пишу книгу по истории одного из городских районов, – выдал Леня домашнюю заготовку.
– Да что вы? – архивная дама оживилась. – А какого именно района?
– Коломны.
– Как интересно! Я родилась в Коломне и прожила там большую часть своей жизни…
– Так, может быть, вы сможете мне помочь? Я хотел бы найти планы и изображения Николаевского рынка…
– С удовольствием! – женщина скрылась между стеллажами и через несколько минут вернулась, нагруженная огромной коленкоровой папкой с завязками.
Она бросила папку на стол, от чего над ней поднялось облако пыли. Маркиз чихнул, извинился и придвинулся ближе. Женщина развязала завязки, раскрыла папку и начала знакомить Маркиза с ее содержимым.
– Николаевский рынок был построен в начале девятнадцатого века на месте сгоревшего дома купца первой гильдии Окорокова, – сообщила она, показав Лене гравюру, изображающую большое одноэтажное здание с аркадами по бокам. – Вот так он выглядел вскоре после постройки. А вот так – в начале двадцатого века…
Она показала Маркизу несколько выцветших черно-белых фотографий того же здания. На последней фотографии здание рынка было частично разрушено.
– Этот снимок сделан в шестьдесят втором году двадцатого века, когда было принято решение о сносе рынка и о строительстве на его месте нового жилого здания. Рынок был снесен, однако новая стройка заморожена, и почти двадцать лет на этом месте был пустырь.
– А потом? – спросил Леня, хотя он уже знал ответ на этот вопрос.
– А потом, в конце семидесятых годов, на этом месте был построен памятник строителям БАМа… – И женщина положила перед Леней фотографию громоздкой каменной пирамиды, увенчанной огромным скульптурным изображением паровоза.
– Этот памятник не отличается художественными достоинствами, – говорила архивистка, тасуя снимки, как колоду карт. – Он плохо вписывается в свое историческое окружение. Поэтому наши специалисты не возражали против его сноса…
– Против сноса? – переспросил Маркиз.
– Ну да, – женщина удивленно взглянула на него поверх очков. – Вы же знаете, что его через неделю сносят?
– Ах, ну да, конечно! – поддакнул ей Маркиз, крайне заинтересованный этой информацией.
– Правда, то здание, которое собираются выстроить на этом месте, будет еще хуже. Своими размерами оно будет подавлять старинные здания района, изменит все архитектурные пропорции… Но кто же прислушивается к мнению архитекторов? Всех интересуют только экономические показатели! Деньги, деньги и еще раз деньги!
– Очень интересно… – проговорил Маркиз, разглядывая чертежи и снимки, разложенные на столе. – А вот это что такое?
– Это вертикальный разрез
– То есть… Вы хотите сказать, что у рынка, кроме верхнего этажа, был еще и подземный?
– А как же! Практически у всех торговых зданий существовали обширные подвалы. Николаевский рынок не был исключением. В этих подвалах владельцы рынка хранили запас товаров, здесь же были винные погреба…
– Вот как! А когда рынок был снесен… Вы говорили, что это произошло в одна тысяча шестьдесят втором году… Что сделали с этими подвалами? Они были засыпаны?
– Частично, конечно, засыпаны. Но поскольку на этом месте планировалось новое строительство, окончательное решение вопроса было отложено до сооружения фундамента. А так как строительство так и не было начато…
– То подвалы рынка были доступны?
– Ну, в какой-то степени… Их использовали как убежища антисоциальные элементы… Ну, всякие воры, бродяги… слово «бомжи» тогда еще не вошло в обиход, но само-то явление уже имело место. Эти подвалы превратились в рассадник преступности. Кроме того, просто дети и подростки прятались там. Поэтому и стоял вопрос о том, что делать с этими подвалами, и когда на этом месте возвели памятник строителям магистрали, то это сделали отчасти и для того, чтобы постамент памятника закрыл вход в эти подвалы.
– Очень интересно! – Леня достал свой мобильный телефон и незаметно переснял чертеж подвала.
– А теперь, когда памятник снесут, – продолжил он, – подвалы рынка снова станут доступными?
– Ну, это же очень ненадолго! Почти сразу после сноса памятника на этом месте начнутся фундаментные работы, и подвалы навсегда зальют бетоном…
– Очень интересно! – повторил Леня, поднимаясь из-за стола. – Вы мне очень помогли!
– Куда же вы спешите? – дама явно расстроилась. – Может быть, выпьете со мной чаю? Поговорим о Коломне…
Чувствовалось, что она соскучилась по живому человеческому общению, и Леня наверняка произвел на нее впечатление.
– Извините, – проговорил он, – к сожалению, мне нужно спешить. Вы же напомнили мне, что памятник скоро снесут, а мне нужно запечатлеть его для своей книги…
– Надеюсь, когда вы закончите и издадите книгу, вы подарите мне один экземпляр?
– Непременно! – заверил Маркиз архивистку. – И, разумеется, с дарственной надписью. Но работы, конечно, предстоит еще очень много, я к ней, собственно, еще только приступил. Так что это будет не очень скоро…
Он вышел на площадь, охваченную стройным полукольцом здания, и задумался.
Значит, в то время, когда Фортель провернул свое ловкое ограбление, подвалы Николаевского рынка были доступны. А квартира коллекционера, откуда Фортель похитил кольцо Александра Македонского, находилась тоже в Коломне, совсем недалеко от развалин рынка. Так что очень логично предположить, что именно там, в этих подвалах, Фортель и спрятал свою добычу, прежде чем вернуться в Кресты… Тем более логично, что архивная дама только что сказала, воры и прочие криминальные элементы вовсю использовали эти подвалы. И Фортель явно знал эти подвалы как свои пять пальцев.