Русалочьи сказки

Иванова Наталья

Все бы ничего, но мимо проезжала полицейская машина. Увидев их, Танька вытянулась по струнке, приставила руку к башке и заорала: «Наша служба и опасна и трудна!»

Полицейские остановились, Сергей в халате (в чем выскочили, в том и находились на улице) пошел с ними объясняться. Они поняли, вошли в положение и даже сфотографировались с Танькой и ПалЮричем, причем на ней оказалась фуражка одного из них. Отдавая фуражку, она умудрилась пококетничать со служителями закона, и когда я ожидала, что ее как минимум арестуют, один из полицейских попросил ее телефон. ПалЮрич

моментально обиделся. И пошел в баню в прямом смысле. Она же, вместо того, чтобы бежать за ним, побежала топиться в неработающем фонтане неподалеку. Менты уехали от греха.

Кое-как удалось ее поймать, под руки препроводить в баню, за стол с самоваром и баранками. Машку тошнило в душевой. Толик сидел с ней, обмахивая ее веничком и брызгая водичкой. Девчонки давно сбежали к своим ухажерам, Ваньке и Антону. Мы с Сергеем обнялись в углу и жалели друг друга. А Танька с ПалЮричем на двоих пели душевные песни.

Кое-как удалось потом всех развезти по домам и самим добраться. Зайдя в дом, рухнули в постель и уснули почти моментально.

Утром все пошло по известному месту. Проснувшись, я сразу испортила сюрприз Сергею. Ну не то чтобы испортила, и не специально, просто встала с постели и меня повело, голова закружилась, я рухнула на елку и потом, вместе с ней - на пол. Елку я подняла и поставила, осколки игрушек замела под нее, вытащив предварительно какой-то сверток. Машинально развернула и ахнула.

– Шуба! Настоящая!

Весь хмель как рукой сняло. Я сидела на полу, гладя шелковистый мех. Прибежал Сергей с одной намыленной щекой и бритвой в руках.

– Ну вот!
– Огорчился он.
– Хотел вручить под звон курантов.

У меня моментально испортилось и без того не радужное настроение. А я- то ему портмоне приготовила! А он мне шубу. Норковую. За бешеные деньги. Вот подлец!

В воздухе повисла чувство неловкости. Я всхлипывала, виня себя за неуклюжесть. Он молча подошел, накинул шубу мне на плечи, поцеловал.

– Прости, я виноват. Не надо было заранее класть под елку.

– Ты офигел?!
– вскипела я.
– Я накосячила, а он извиняется! Мне и так хреново от того, что я испортила нам праздник, а теперь вообще... Ы-ы-ы!

И заревела.

Он мялся, не зная, что делать, а потом вздохнул и ушел, наверное, к себе.

Я, в слезах, подошла к зеркалу, и покрутилась в новой шубе. Она была прекрасна. Никогда в жизни ничего подобного у меня не было! От этого я зарыдала еще сильнее.

Тут вернулся Сергей, идеально одетый, выбритый, набрызганный парфюмом, и в целом самый прекрасный и замечательный.

– Ну хватит, хватит, - поднял меня с пола, усадил на стул.

Я полезла обниматься.

– Прости меня, дуру!

– Все, простили друг друга и начали собираться на свадьбу, да?
– он ласково вытер мне щеки и чмокнул в лоб.
– А шубку просто надень, зима все-таки.

– Только больше ничего не дари!
– взмолилась я.
– Это не для моих слабых нервов!

– Договорились!

Пока я умывалась, он приготовил завтрак. Яичницу и бутерброды. И кофе.

От нервов мне даже кусок в

горло не лез. Но я мужественно заставила себя. Взяла себя в руки. Съела все и выпила. Накрасилась, надела платье. Набрызгалась духами. Расчесалась. Надела сапожки на каблуке. И шубку.

– Королева!
– восхитился Сергей.
– Ну все, можно и к молодым выдвигаться.

– Сначала к Машке!
– подняла я указательный палец вверх. Хотя к Машке было вниз.

– Я никуда не пойду!
– простонала подруга, когда мы прошли в комнату.

Озадаченный Толик терся у порога.

– Я умираю!
– трагически продолжила она.
– Меня отравили враги!

– Ты сама себе враг!
– подтягивая ее, решительно возразила я.
– Ничего, зеленая кофточка замечательно оттенит чудный цвет твоей кожи.

И, несмотря на попытки изобразить обморок, одела ее в приготовленный к случаю костюм.

В общем, нам удалось собраться в кучу.

– О, шуба?!
– соблаговолила она заметить.
– Откуда?!

– Подарили!
– кокетливо махнула волосами я, косясь в сторону Сергея.

– Везет!
– завистливо вздохнула она.
– И даже не на Новый Год! Эх!

– Ничего, тебе тоже подарят!
– я с нажимом посмотрела на Толика. Он сделал вид, что рассматривает трещину на потолке.

И мы поехали к Таньке.

Она тоже была не готова. Вернее, была готова все отменить. И, похоже, еще со вчерашнего вечера. Как же плохо, что они с Павлом решили последнюю холостяцкую ночь провести раздельно! На полу лежали клочки свадебного платья, растерзанный букет и туфли с отломанными каблуками. Мы ахнули.

– Что случилось?!

– Все говно, - мрачно заявила она, хлебнула из бутылки шампанского и пошла в ванну.

Мы переглянулись.

– Твою мать!
– с чувством произнесла я и подняла платье - оценить ущерб. Оно было испорчено безвозвратно.

– Так, все!
– угрожающе сказала я, доставая телефон.
– Я вызываю МЧС!

Через десять минут идеально причесанная, одетая в бордовое бархатное платье, длинную каракулевую шубу, с накинутым на плечи пуховым платком, дыша морозом и туманами, явилась София Павловна. Еще через десять минут Танька была вынута из ванны, напоена чаем с ромашкой, одета в выходное голубое платье из шкафа, украшена жумчужным ожерельем, сидела на стульчике ровненько, ручки на коленках, а будущая свекровь накручивала ей локоны. А мы с Машкой красили невесту.

Наконец, невеста была готова. Они с Софией Павловной обнялись, прослезились, встали у окна ждать возлюбленного, и тут зазвонил телефон.

Машка слушала то, что говорили, и ее лицо плавно из серо-зеленого превращалось в красно-бордовое. Она ничего не сказала, положила трубку и аккуратненько вывела меня в кухню.

– В кафе форс-мажор. Отключили свет, разморозились холодильники, повара ничего не успевают приготовить.

Я тихонько выругалась.

– Почему я не удивлена?! Все нормально, мы легко найдем другое кафе тридцать первого декабря без бронирования! Какому идиоту пришло в голову расписываться на Новый Год?!