Русалочка в шампанском
Шрифт:
Но подняв с пола теплое покрывало, которое одновременно служило и одеялом, Мариша замерла. На светло-бежевом фоне с красивыми ткаными узорами явственно выделялись уродливые темно-бурые пятна. Они были совсем свежие и еще пачкали пальцы. И к тому же они издавали характерный сладковатый запах. И поднеся испачканные пальцы поближе к лицу, Мариша ощутила, как слипаются они между собой.
– Кровь! – ахнула она. – Это кровь!
И потянув покрывало на себя, не сдержалась и закричала:
– Ой, мамочки! Тут повсюду кровь!
Действительно,
Непроизвольно рука Мариши сама собой потянулась к Наташиному плечу.
– Наташа, вы живы?
Мариша сильно потрясла женщину за плечо, но была вынуждена отпрыгнуть в сторону, когда та перевернулась. Перевернулась тяжело. И упавшая на кровать рука была тяжела и безжизненна.
– Наташа, чего это вы?! Что с вами?
Мариша наклонилась поближе к женщине и внезапно услышала дикий вопль. Боже, кто же может так громко кричать? И зачем? Ведь сейчас все обитатели «Солнечного берега» переполошатся. И Кузьмич прибежит!
Но спустя еще одну секунду Мариша внезапно поняла, что кричит она сама. И кричит потому, что лежащая перед ней женщина вовсе не имела лица. Вместо него у нее было одно кровавое месиво – уродливое и безобразное.
Отшатнувшись, Мариша поняла, что надо бы ей заткнуться, но она не могла. Кричала, кричала и кричала, пока в номер не ворвался Кузьмич с дико встопорщенными усами. Он одним взглядом оценил обстановку. Подскочил к Марише и влепил ей сильную оплеуху.
Как ни странно, Мариша даже испытала к нему нечто вроде благодарности. Пусть Кузьмич и повел себя грубо, но, во всяком случае, теперь у нее в ушах перестал звучать этот ужасный крик. И она смогла изъясняться нормальными словами.
– Она мертва! – закричала Мариша, трясясь всем телом. – О боже! Бедная Наташа! Кто же ее так?
– Не знаю, гражданочка, не знаю.
И подозрительно покосившись на Маришу, спросил:
– А это не вы ее случайно?
– Я?! – ужаснулась Мариша одному только такому предположению. – Нет, не я! Что вы!
– Верю. Кабы вы сами это сделали, так не вопили бы громко, на ваш ор сейчас все сбегутся.
– Я не хотела. Оно само как-то получилось.
Кузьмич крякнул.
– Оно и понятно, с непривычки-то тяжеловато такое видеть. Не приходилось вам еще на трупы смотреть, да, гражданочка?
– Приходилось, но не на такие страшные, – откровенно призналась Мариша. – Тут же лица совсем нет. Одно безобразное месиво.
– Да уж, потрудился кто-то над бедняжкой изрядно. Интересно, кому же это она так досадила? На простое ограбление не похоже. Орудовали, явно стараясь убить.
– Бедная Наташа!
Кузьмич снова
– Вы тут никого не видели?
– Нет. А вы?
– Я? – казалось, удивился ее вопросу Кузьмич. – Нет, не видел.
Прозвучало это у него как-то странно. Не вполне искренне, что ли. Но перепуганная и шокированная всем происходящим Мариша не обратила на это внимания.
– Кузьмич, миленький, послушайте, но надо же что-то делать, – взволнованно пробормотала она. – Как вы думаете?
– Делать? – очнулся Кузьмич. – Да, действительно… Ментов вызывать надо, вот что!
– А вы знаете, как?
Оказавшись далеко от родного города, Мариша как-то даже растерялась. Куда тут звонить? Тоже «02» или есть какой-то другой, местный телефон? Оказалось, что есть. И Кузьмич его прекрасно знал. Позвонив ментам, он озабоченно покачал головой.
– Не дело вам тут оставаться, дорогая гражданочка. Пойдемте-ка мы с вами отсюда.
– Погодите! А Наташа?
– Ничего ей уже не сделается, – грустно произнес Кузьмич. – Что с ней могло случиться плохого, уже случилось. Так что пойдемте.
Мариша не протестовала. И мужчина отвел ее вниз, к стойке администрации. Переговорил о чем-то с ночным портье, который очень быстро из румяного и цветущего стал бледным и сникшим, а потом вновь вернулся к Марише.
– Ну, как вы? – спросил он, причем в его голосе Марише послышалось что-то похожее на сочувствие. – Переживаете?
Переживаете! Придумал тоже! Да она просто в шоке! Найти в темном номере обезображенный труп своей приятельницы – это называется «переживаете»! Мариша потеряла дар речи, а Кузьмич, окончательно войдя в роль утешителя, заметил:
– Ничего, ничего! Пожила уж свое покойница, будет ей.
Мариша вторично потеряла дар речи и обрела его лишь после того, как примчалась Зоя Ивановна – главный администратор санатория. Именно у этой достойной дамы в любовниках и сожителях и состоял Валерий Кузьмич. И это было одной из причин, почему неуживчивый отставник так прочно прижился в «Солнечном береге».
Зоя Ивановна была дамой авторитарной и монументальной, появлявшейся на людях не иначе как с пышной башней, сооруженной у нее на голове. Мариша подозревала, что эта прическа в большинстве своем состоит из чужих волос. Уж больно гладкими и блестящими были пряди на голове Зои Ивановны!
Ее подозрение подтвердилось, когда она сейчас увидела Зою Ивановну, можно так сказать, в неглиже. На голове у администраторши лежали неровные редкие волоски, из которых даже самый великий умелец вряд ли смог бы соорудить приличную прическу.
Одета Зоя Ивановна была в прелестную розовенькую ночнушку, стыдливо прикрытую сверху стеганым трикотажным халатиком. Впрочем, халатик тоже был нежно-розового цвета. Да еще по круглому вороту и отвороту рукавов шли пышные розовые кружавчики, а карманы были украшены богатой вышивкой с золотом и розочками.