Russian леди лучше всех на свете
Шрифт:
Леонид Бессонов действительно вернулся сразу, объехав по круговому движению пресловутый островок безопасности. Оставлять девиц посреди транспортной магистрали было верхом идиотизма. Одна из них, и он догадывался, какая именно, могла прыгнуть под колеса «КамАЗа». От нее осталась бы одна лепешка, а вредные свидетели в один голос заявили бы, что последним, кто видел прыгнувшую под колеса девицу, был он, Леонид Бессонов. Да и совесть не дала бы ему покоя…
– Немедленно садитесь! – строго приказал Леонид, опуская со своей
– Ага! – обрадовалась Оля и поспешила занять место на заднем сиденье.
– Я не поняла, – удивилась Капа, устроившись рядом. – Вы что, стояли неподалеку?
– Я ехал, – бросил через плечо Бессонов, надавив на газ, – что делаю и сейчас. Довезу вас до первой попавшейся станции метро, раз обещал.
Разговаривать ему с ними не хотелось. Но он поглядывал в зеркало заднего вида на взбалмошную блондинку и терялся в догадках. Что ей от него нужно? На работу он ее и так взял. Возможно, блондинке не понравился оклад, и она решила таким странным способом настоять на повышении зарплаты? Или девчонки действительно просто попросили их подвезти?
Бессонов не верил в чистоту женских помыслов, он твердо знал, что каждой от него что-то нужно. Этим двум – чтобы он их подвез?
– Приехали, – сказал Леонид и остановил машину неподалеку от входа в метро.
– Спасибо, – искренне поблагодарила Оля.
– Огромное вам русское мерси! – высказалась Капитолина и добавила: – Привет сестре!
– Что? – не понял Бессонов.
– Ничего, – улыбнулась Капа. – Визиточку свою не дадите?
– А! – Леонид достал из кармана визитку и передал ее Капитолине. – Если что, звоните. – Посмотрел он при этом на Олю.
– Вот! Что и требовалось доказать! – громко заявила Капитолина, когда иномарка Бессонова затерялась среди других машин. – Он раздает свои визитки налево и направо. Между прочим, исключительно привлекательным женщинам… Бабник! Казанова!
– Но ты же сама у него попросила визитку? – заступилась за Бессонова Оля.
– Ага! А ты заметила, как он обрадовался, когда я его об этом попросила? То-то. Бабник, точно.
– На что ты намекаешь? – поинтересовалась Оля, взяла подругу под руку и направилась к метро.
– Что визитка могла попасть в пакет не сестры, а любой, заметь, Пирогова, любой женщины, которую он подвозил! А подвозит он, между прочим, всех подряд! Вот ты, Ляля, посадила бы к себе в машину незнакомку? Ах да! Ты же ее и посадила. Но ты – исключение. Нормальные люди к себе в машину посторонних не сажают.
– А я и говорю, что он ненормальный, – хихикнула Оля, подталкивая подругу к турникету.
– Лялька! – взмолилась Капа напоследок. – Может, поедем на такси? Столько пересадок!
Но вопрос повис в воздухе.
Дома Пирогова приняла решение не возвращаться за «шестеркой», оставшейся у офиса Бессонова. Сама Оля ничего не починит, от ремонта сложных механизмов она далека,
– Заглохла? Потом не завелась? – серьезно интересовался симптомами Паша Птицын. – Понятно, сейчас подойду под балкон, свистну, скинь мне ключи. Так где, ты говоришь, осталась стоять «шестерка»?
Паша всегда оказывался под рукой в нужный момент. Он был надежным и крепким, как скала, за ней можно было бы прятаться от жизненных бурь. Жаль, что Капитолина этого не ценила. Она, как мотылек, летела на яркий свет самца, который обжигал ей не только крылышки, но и мозги. И этими запекшимися мозгами она старалась не думать про Пашу Птицына. Он не считался приличным мужчиной, получал недостаточно, жил с мамой и, что ставилось ему в вину, со школьной скамьи любил Капитолину Семенову, основательно вскружившую ему голову.
– Как она?! – крикнул Паша, топчась под балконом.
– Плохо, клинит ее и клинит, – призналась Оля. – Того и гляди развалится от старости. Наверное, у нее уже начался климакс…
– В двадцать шесть лет-то?! – испугался под балконом Паша Птицын.
– Ты чего? – пожала плечами Оля. – Ей не больше десяти!
Тут до нее дошло, что Паша интересовался ее подругой, а не машиной.
– А с Капитолиной все в порядке! И климакса у нее еще нет!
На соседнем балконе пенсионер подавился сигаретой.
Оля постаралась прогнать пессимизм. Сегодня они добились многого! Познакомились ближе с Бессоновым, узнали про его сестру в Сургуте, взяли визитку, теперь ему можно позвонить. Вот только что она скажет? С ее скромностью она ему ничего не сможет сказать. Вот была бы Ольга падшей женщиной, она бы такого наговорила! Так прямо бы и начала: мол, дружок, а не встретиться ли нам? Как зачем? Нужно познакомиться ближе, гораздо ближе…
Она попыталась представить загорелое, мускулистое тело Бессонова, но смогла вообразить только его проницательный взгляд. Как великая скромница сможет сблизиться с мужчиной, пусть и немного знакомым? Как? До такой степени, чтобы он пригласил ее в гости и показал семейный альбом. Оля вздохнула, заранее зная ответ.
Может быть, фотография любимой златозубой сестры из Сургута висит у Бессонова в кабинете? Это должна быть очень большая фотография, такая же большая, как сестра. Значит, нужно прийти к нему в кабинет, посмотреть на фото и определить, сестра или не сестра. Она, Оля, соврет, что хочет устроиться в его бухгалтерию… Надеяться на то, что она соврет, совершенно бесперспективно. Пирогова знала себя: в самый последний момент она не выдержит и признается. Придется действительно устраиваться к нему на работу. Тогда и врать не придется, и она все узнает.