Русская эмиграция в Париже. От династии Романовых до Второй мировой войны

Раппапорт Хелен

16 мая 1907 года Le Tout-Paris собрался на первый русский концерт. В зале сидели великий князь Павел с графиней фон Гогенфельзен, брат Павла Алексис, их свояченица великая княгиня Владимир (ее бриллиантовая диадема «блистала над зрителями», как отмечала пресса); сыновья великой княгини Борис и Кирилл, жена Кирилла Виктория⁹. Кульминацией вечера стало выступление знаменитого русского бас-баритона Федора Шаляпина, исполнившего арию из оперы Бородина «Князь Игорь», основанной

на древнерусском эпосе двенадцатого века. Сын бедных крестьян с Волги, Шаляпин уже прославился в Москве, в Большом театре, и гастролировал в Милане и Берлине, но в Париж приехал в первый раз. Французы в экстазе устроили ему овацию, и концерты 19, 23, 26 и 30 мая прошли при полных аншлагах. 29 мая великий князь Павел Александрович и графиня фон Гогенфельзен устроили музыкальный вечер в своем особняке в Булонь-сюр-Сен. Там Шаляпин смог поближе пообщаться со своими восторженными слушателями и обеспечить Дягилеву дополнительное финансирование от французских патронов, ведь хотя сезон имел огромный успех, вместо доходов он принес одни убытки¹⁰. Чтобы удержать свое предприятие на плаву, Дягилев сумел заручиться бесценной поддержкой французского концертного агента Габриеля Астрюка, с которым договорился о постановке в будущем году русской оперы. В 1908 году избранные сцены из «Бориса Годунова» Мусоргского – снова с Шаляпиным – должны были появиться на сцене Парижской оперы. Дягилев собирался занять в них самых выдающихся артистов. Планировалось дать серию из шести представлений, в которых Дягилев хотел представить публике древнюю, средневековую Русь как нечто новое и удивительное, чтобы «потрясти французов ее величием»¹¹.

Дягилев настоял на том, чтобы раздобыть оригинальные костюмы шестнадцатого и начала семнадцатого века, для чего «разграбил все восточные лавки в Санкт-Петербурге» в поисках крестьянских сарафанов, вышивок и тканей того периода. Леон Бакст воссоздавал те, что невозможно было купить, в мельчайших деталях; сценографией занимался художник Александр Головин¹². Эпическая опера с участием огромного хора и оркестра Большого театра разительно отличалась от всего, что Париж видел раньше; само представление стало гигантской логистической задачей, которую Дягилев решал со своим обычным энтузиазмом. Шаляпин опять потряс Париж роскошным исполнением. Дягилев выбрал из оперы наиболее показательные эпизоды, включая впечатляющую сцену коронации с хоровым сопровождением и процессией священников и бояр, а также сцену смерти Бориса, в которой Шаляпин проявил тонкий психологизм к вящему драматическому эффекту¹³. Французская пресса была в экстазе – один критик, захлебываясь от восторга, сравнивал «Бориса Годунова» с драмами Шекспира, поскольку в ней переплелись «осознание истории, всеохватывающий универсализм, реализм, богатство, глубина, беспощадная проницательность, мастерство и уникальное сочетание трагического с

комическим, а также наивысший гуманизм»¹⁴.

После триумфального дебютного представления Шаляпин отправил приятелю в Санкт-Петербург остроумную телеграмму: «Альпы пройдены. Париж взят»¹⁵. И снова «Русский сезон» всколыхнул Париж, но денег не принес. Патроны Дягилева сплотились и устроили сбор: 2 июня 1908 года Виннаретта Зингер созвала знакомых на вечер в честь завершения гастролей, в ходе которого гостям и поклонникам – включая великого князя Владимира Александровича, его сыновей Кирилла и Андрея, а также великого князя Павла Александровича, всех с женами, – было предложено оказать финансовую поддержку сезону 1909 года¹⁶. Но тут, когда Дягилев уже составлял амбициозную программу, которая потрясет Le Tout-Paris, произошла катастрофа. 17 февраля следующего года его главный покровитель, великий князь Владимир Александрович, скоропостижно скончался в Санкт-Петербурге.

Его смерть последовала почти сразу за кончиной 14 ноября 1908 года еще одного сторонника Дягилева из династии Романовых и выдающейся фигуры русской колонии в Париже, великого князя Алексиса. Оба брата умерли, не дожив до преклонных лет: Алексис в пятьдесят восемь от пневмонии, Владимир в шестьдесят два от инсульта. Похороны Алексиса прошли в Париже с колоссальной помпой: кавалерийский эскорт, военный оркестр, катафалк, запряженный шестеркой лошадей с черными плюмажами, гроб, покрытый русским военно-морским флагом и украшенный гирляндой из роз и орхидей, которую прислал лично президент республики. Великий князь Павел Александрович и графиня фон Гогенфельзен возглавляли процессию родни, собравшейся на отпевание в русском православном храме, соборе Александра Невского на улице Дарю. После этого Павел – в сопровождении Ольги, которой Николай II дал-таки разрешение на въезд в Россию, – поехал вместе с гробом в Санкт-Петербург на официальные похороны в Петропавловской крепости. Всего четыре месяца спустя брат Алексиса, Владимир, был похоронен там же.

Несмотря на неизбежные финансовые затруднения, вызванные смертью Владимира, и потерю субсидирования со стороны Николая II, Дягилев уговорил Габриеля Астрюка вложить собственные деньги и спасти «Русский сезон» 1909 года в Париже¹⁷. На этот раз он собирался поразить публику еще более причудливыми представлениями по мотивам русских сказок. Изначально планировалось, что упор снова будет делаться на оперу, но Дягилева убедили, что нельзя сбрасывать со счетов русский балет ¹⁸. Возможно, в этом таится величайшая ирония: по словам его коллег, художника Бенуа и балетмейстера Сергея Лифаря, Дягилев никогда особенно не интересовался балетом, да и не понимал его (это уже говорил только Бенуа)¹⁹

Конец ознакомительного фрагмента.