Русская фантастика 2005
Шрифт:
Впереди был безумный день, тем более безумный, что Пасха в этом году совпала с Днем рождения Ильича, и видит бог — ни переругиваясь с завучем, ни добывая своим школьницам дополнительные красные косынки, ни руководя побелкой деревьев на школьном дворе, Кирилл не вспоминал ни о пропавших кроссовках, ни об импортных туфлях, доставшихся ему волей странного, довольно-таки дурацкого случая.
Через несколько дней (была, кажется, среда), в дверь позвонили, и соседка Марья Павловна позвала Кирилла к телефону.
— Добрый вечер, —
— Да, — отозвался Кирилл, почему-то предчувствуя недоброе.
— Я по поводу туфель… Простите, это моя вина. В бассейне вам выдали мои туфли. Черные, производство Великобритании. Вы слышите?
— Да… конечно. А кроссовки?
— Какие кроссовки?
— Ну, у вас должны быть… По ошибке… Мои кроссовки, которые пропали… в обмен…
— Да, — отозвался голос после паузы. — Кроссовок ваших у меня нет, но я готов взамен дать вам деньги. Скажем, сто рублей. Этого достаточно?
Кирилл молчал. В месяц ему платили сто тридцать.
— Я заеду к вам, если вы не против, — продолжал голос. — Назовите адрес.
Кирилл молчал.
— Алло, алло! Вы меня слышите?
— Да, — сказал Кирилл. — Хорошо.
И назвал адрес.
Туфли стояли на полочке под зеркалом. Мама начистила их бархаткой, и они выглядели во всех отношениях блестяще.
В половине девятого в дверь снова позвонили. Пришедший был человек лет сорока, высокий, светловолосый, с улыбчивым ртом и неподвижными голубыми глазами.
Кирилл пригласил его в переднюю. Человек вошел и остановился, с неделикатным любопытством разглядывая убранство самой обыкновенной «учительской» прихожей.
— Неловко получилось. — Кирилл потер ладони. — Но, поверьте, у меня пропали кроссовки, а идти домой в шлепанцах я же не мог…
— Ну разумеется, — обладатель неподвижных глаз улыбнулся, показывая блестящие зубы. — Вот, однако, деньги… Где же мои туфли?
— Мне неловко брать с вас деньги, — сказал мужественно Кирилл. — В конце концов это ваши туфли. Это просто ошибка. Я не могу пользоваться вашим, э-э…
— Где же, однако, туфли? — мягко повторил визитер.
Кирилл обернулся к полочке под зеркалом. Полочка была пуста.
— Мама… Ты взяла туфли?
Мама выглянула из кухни. Настороженно поздоровалась с визитером, обернулась к Кириллу:
— Какие туфли? Те? Нет, я их поставила вот здесь… — Она посмотрела на полочку и в свою очередь разинула от удивления рот: — Своими руками поставила вот здесь! Четверть часа назад!
Кирилл долго рылся в шкафчике для обуви. Вытряхнул оттуда все; туфель не было. Сгорая от стыда, Кирилл обшарил прихожую, оглядел комнату, заглянул во все шкафы…
— Мама! Ну где же…
— Я не брала, — отозвалась мать твердо, и по ее голосу Кирилл понял, что шутки кончились. Мама, проработавшая в школе тридцать лет, слишком серьезно относилась к таким понятиям, как «вранье» и «правда».
— Я, — Кирилл прятал глаза, обращаясь к визитеру, — я ума не приложу, куда они делись… Они были вот здесь, мы приготовили их к вашему приходу…
— Не
— Обязательно, — пообещал красный, как свекла, Кирилл. — Непременно… Обещаю!
Ночью Кирилл проснулся от грохота. Подскочил на скомканной постели; рывком включил лампу-бра над головой. Дверца платяного шкафа была приоткрыта, оттуда наполовину вывалилась старая обувная коробка от маминых сапог. Крышка коробки валялась посреди комнаты, и рядом лежала на боку знакомая черная туфля производства Великобритании.
— Ч-черт, — пробормотал Кирилл.
Вторая туфля обнаружилась в коробке — вместе с ворохом каких-то стелек, полиэтиленовых кульков и оберточных бумажек.
Мама выглянула из своей комнаты — производимый Кириллом шорох разбудил и ее тоже.
— Кирюша! В чем дело?
— Ну, мама… — проныл Кирилл трагически-укоризненно, указывая взглядом на туфли.
В следующую секунду, глядя на ее лицо, он вынужден был отбросить всякое подозрение.
Мама не прятала туфли в шкаф.
— Ну может быть, — сказал Кирилл, сдаваясь.
— Да-да, — мама закивала. — Иногда так бывает — сам засунешь куда-нибудь и совершенно не помнишь куда. Ты их автоматически спрятал в шкаф.
— Или ты.
— Или я, — согласилась мама просто затем, чтобы не начинать все сначала. — Слава богу, у этого… странного человека есть телефон. Ты позвонишь ему и скажешь, что туфли нашлись.
Туфли стояли посреди комнаты ровно и строго, будто в почетном карауле. Черные блестящие шнурки тянулись к Кириллу, как умоляющие руки игрушечных негритят.
— У меня сегодня уроки, — напомнила мама.
— У меня тоже, — вздохнул Кирилл. — Вот черт, не выспался из-за этой ерунды…
Пока мама умывалась, Кирилл приготовил два бутерброда с вареной колбасой. Снял с веревки два выстиранных и высушенных полиэтиленовых кулька, положил в каждый по бутерброду и по яблоку. Отправился в комнату — в поисках своего портфеля; едва переступив порог, споткнулся о черные туфли и чуть не выронил сверток с бутербродом.
Туфли отлетели к стене — правая, а за ней и левая. Кирилл чертыхнулся, открыл портфель, сунул сверток в пространство между книгами, щелкнул замочком — и тогда только сообразил.
Все эти несколько минут мама не выходила из ванной. Туфли, как он помнил, стояли посреди комнаты — как в почетном карауле…
— Эй!
Он зачем-то заглянул в мамину комнату (кровать аккуратно убрана, зато на письменном столе — беспорядок, стопки тетрадей и три стакана из-под чая и кофе). Потом, поколебавшись, заглянул в шкаф; там не было ничего, кроме пары маминых платьев да рыжего Кириллова пальто, короткого по ушедшей моде. Он выглянул в окно — пятый этаж, голуби на карнизе, поток хмурых утренних прохожих на тротуаре…