Русская фантастика 2009
Шрифт:
— Что-то я с трудом представляю, как после погрома в квартале имлинов и поджога ашатских торговых рядов они плечом к плечу стоят под окнами мэрии и размахивают плакатами.
— Их никто не заставлял стоять под окнами мэрии плечом к плечу. В парламент было отправлено полторы тысячи писем от ашатов и имлинов, жителей Пешковеца.
— Вы проверили авторов?
Мэр посмотрел на Герхарда с таким удивлением, как будто тот спросил, пишет ли он под Рождество письма Санта Клаусу.
— Чтобы меня обвинили в нарушении конституции и преследовании по национальному признаку? Я еще не сошел с ума.
— А я проверил, — сказал
— Я так в этом просто уверен. Кто-то подумал, что я постараюсь замять это дело, уйду в отпуск, а после отпуска попрошусь в отставку. А я собрал городской совет и как младенцам на пальцах объяснил этим идиотам, что их этот кто-то использует, надеясь разжечь беспорядки и под шумок обтяпать свои темные делишки.
— Депутаты городского совета спросили, какие именно делишки этот кто-то собирается обтяпать, — продолжил слова мэра Герхард.
— Вы читали стенограмму городского собрания?
— Естественно.
— Значит, какое решение было принято, вы тоже знаете.
— Знаю, — ответил Герхард. — И вы были совершенно правы, предполагая попытку передела депутатских мест в городском совете.
— Конечно же, все понимали, что с огнем играют. Но, очевидно, рассчитывали, что смогут контролировать ситуацию. Решили поиграть до определенного момента. Политика, — вздохнул мэр. — Любую оплошность оппонента, любое обострение ситуации необходимо использовать в своих целях. Война — это продолжение политики. Политика иными средствами. Где вы сейчас видите политику? Здесь даже не война, здесь бойня. Планомерное истребление ашатского и имлинского населения. Когда появились первые жертвы, я снова собрал городской совет. Снова попросил одуматься. Все без толку.
— Началась игра в гляделки. Кто первый не выдержит и отвернется.
— Господин Олланд…
— Можно просто Герхард.
— Герхард, мне сказали, что вы один из самых опытных наблюдателей. Я искренне надеюсь на ваш опыт. Как ни прискорбно, но я вынужден признать: с тем, что происходит в Пешковеце, справиться самостоятельно мы не в силах. Да и вам, я думаю, с подобной ситуацией сталкиваться еще не приходилось. Я не снимаю с себя ответственности. Но… если в ближайшее время мы не исправим ситуацию, мне придется уйти в отставку.
— Я просмотрел копии полицейских отчетов. Зверские убийства совершались во многих конфликтах, но в таком количестве… Насколько я помню, это действительно впервые. И меня насторожил тот факт, что потерпевшие чаще всего ашаты. Как будто кто-то намеренно пытается приписать зверства имлинам. В обычных налетах, нотшых грабежах, от разбоев страдают все жители города. Процентное соотношение пострадавших разных национальностей почти одинаковое. Но зверства имлинов… Они всегда считались миролюбивой нацией.
— Более того, — сказал мэр, — и ашаты никогда не вели себя агрессивно. Посмотрите историю, ашаты всегда были средними вояками. Сейчас же полиция уверяет меня в существовании прекрасно обученных групп ашатских боевиков.
— А что, раньше в Пешковеце случались беспорядки? Студенческие, профсоюзные… Может, футбольные болельщики…
— Никогда. Ни до, ни после объединения Европы, — покачал головой мэр. — Тихий город у моря, десяток пляжей, полторы сотни памятников архитектуры, ежегодный фестиваль документального кино. Смешение культур
Герхард поймал себя на мысли, что мэр ему-симпатичен и он искренне ему сочувствует.
После объединения в Европе многое перемешалось. Культуры, традиции. Сорок лет назад, во время последнего экономического кризиса, произошло гигантское смешение народов. В поисках лучшей жизни румыны переселялись на испанские земли, шведы — на голландские, итальянцы — на немецкие. Появилась мода на имена не своей народности. Поляки называли своих детей на арабский манер, немцы — на еврейский, французы — на финский. И наоборот. Ашаты с имлинами не были исключением. Все шло к появлению новой, всех объединяющей нации — европеец.
— И года не проходит, чтобы в мире не вспыхнул новый пожар, — продолжил мэр. — Ближний Восток, Латинская Америка, Африка, Юго-Восточная Азия… Соединенные Штаты и те докатились до гражданской войны. Только не Европа. Я даже готов допустить, что люди слишком долго жили без войны, отчего их чувства притупились. Порог чувствительности отодвинулся. Но вот все произошло. Если не в твой дом, то в дом соседа пришло горе. Пора бы и опомниться, остановиться. Два месяца назад ашаты и имлины почти одновременно попросили меня быть посредником на переговорах. Я устроил им встречу. В первый же час было заключено перемирие. Десять дней без крови. В Пешковец начала возвращаться жизнь. В мэрию пошли запросы от туристических компаний: через какой срок мы сможем возобновить прием туристов? В город приехали первые представители страховых компаний. И тут случается первое зверское убийство ашата. Затем еще одно, и еще. Через два дня убийство девяти имлинских активистов. По оценкам наших экспертов, работа была выполнена ювелирно. Есть свидетели, утверждающие, что это были ашаты, но они отвергают все обвинения. И я готов им поверить. Даже имлины им верят. Все хотят мира, только мира нет.
— Вы сказали, первое зверское убийство… А до перемирия или вообще до конфликта подобных убийств не было? — поинтересовался Герхард.
— Нет, — мэр уверенно покачал головой. — Пешковец — самый безобидный город на Земле. По крайней мере был таким. Если угодно, Родригес даст вам код доступа в базу данных комиссариата, и с компьютера отеля вы сможете получить любую интересующую вас информацию.
— За код буду благодарен, но подробный отчет по всем случаям насильственной смерти, зафиксированным с момента ссоры на рынке, был бы совсем не лишним.
— Завтра к обеду вы его получите.
— А кто такие ублюдки?
— У меня нет достоверной информации. Насколько я знаю, ее ни у кого нет. Имлины говорят, что это подростковые банды ашатов, ашаты, наоборот, утверждают, что это банды имлинов. Но и те и другие, как и все горожане, регулярно страдают от ублюдков.
— Третья сила?
— Возможно, — Булле снова пожал плечами. — А может, кто-то из непримиримых.
Возле лестницы, ведущей к дверям отеля, стояли две патрульные машины, у самых дверей топтались восемь полицейских. Заметив эскорт, они не вытянулись по струнке, словно солдаты роты почетного караула, а всего лишь выбросили сигареты и перетащили скорострельные протонные ружья из-за спины на грудь. Наблюдатель департамента конфликтов не обратил на это внимания, а майор ВДВ оценил поведение полицейских положительно. Отсутствие показухи — плюс к профессионализму.