Русская фантастика 2013_[сборник]
Шрифт:
Сатана пристроил лист поверх «дипломата» и протянул Доре блестящий стилет — золотое перо. Дора схватила его и храбро ткнула в подушечку указательного пальца. Кровь капнула ягодкой на лестничную стертую клетку. Дора прямо мягкой частью пальца нарисовала на гладкой бумаге контракта три буквы «Фав…» и росчерк, похожий на метеоритный след.
— Ну вот, хорошая моя, сделали дело. Теперь недолго вам ждать. Будьте здоровы с матушкой! — Гость спрятал в свой кейс договор и перо, кивнул дружески и стал спускаться по лестнице. Дора еще взрослыми глазами смотрела ему вслед,
— Черт! Черт тебя побери!
Было уже очень светло. Луна потеряла не только форму, но и место на небосклоне. Долговязая девица в джинсах хотела опрометью мчаться вниз, вдогонку за сатаной, но контракт вступил в силу, и толстенькая Девочка в белых колготочках полезла вверх, потому что вечно путала этажи, выкликая при этом:
— Ма-моч-ка! Мурик! Му-рик!
Бабушка Настя, соседка с верхнего этажа, умершая в 1983 году, засмеялась, глядя, как маленькая Дора лезет по ступенькам.
— Ух ты, моя милая, опять ко мне в гости идешь! Пойдешь к бабе Насте?
— Не, — попятилась девочка, — я домой пойду… Я к мурику иду.
— Ух, ангелочек! — растрогалась бабушка. — Опять этажи перепутала? Ну, пойдем тогда к мурику. Надо же, как мамочку называет!..
Дору на ручках отнесли к двери их квартиры. У входа лежал вьетнамский соломенный половичок. Открылась дверь, брякнув старой щеколдой. Дора бодренько вбежала в дом.
В комнате стоял телевизор «Рекорд» и шкаф «Хельга», радиоприемник, однопрограммный сундучок на ножках, провозглашал на весь мир, что «утро красит нежным светом стены древнего Кремля».
Перед трюмо в солидной исцарапанной раме стояла красивая рыжая женщина в брюках-клеш с яркой отстрочкой понизу и с короткой круглой стрижкой. Она, поплевывая в коробочку с тушью, красила ресницы. В ванной журчала вода и жужжала безопасная бритва.
— Вася, — сказала женщина, не переставая делать «выходное» лицо, — ты можешь бриться скорее? Мы опоздаем. Заинька моя, готова? Давай мы с тобой новые брючки наденем. Хорошие тебе брючки мама подарила?..
Из-под шкафа высовывалась огромная морда надувного крокодила, которого вчера подарил Доре папа. Главное, что он вручил его большим, настоящим, жутковато-смешным, а при дочери не накачивал воздухом. Дора все думала, как же папа его принес домой, когда всегда приходил с пустыми руками и первым делом подбрасывал дочку под потолок.
…Пятилетняя Дора, крепко держа правой рукой маму, а левой — отца, шла по Тверской улице в колонне демонстрантов. Звучало стократ усиленное динамиками «Утро красит нежным светом…». Москва была одним огромным подарком девочке. Дора была счастлива и кричала: «Ура!»
Сначала все было хорошо. Они ходили всей семьей в зоопарк, в цирк, в парк имени Горького, покупали на улице мороженое и несли домой наперегонки, по многу раз ездили вверх-вниз на эскалаторах метро и кормили хлебом лебедей на Чистых прудах.
Прошла
Среди наступившего жаркого лета 1976 года она повела Дору в поликлинику. Пролепетала, что девочка плохо растет, и важная дама, похожая больше на министра здравоохранения, чем на участкового врача, заявила, что такие феномены возможны, у каждого организма свой график физического развития. Но, взглянув на близкую к обмороку визитершу, врач смилостивилась и дала ей направление на анализы. Потом посмотрела на румяную, здоровенькую Дору и пожала плечами, подумав, что молодые мамаши — отчаянные перестраховщицы.
Мать чуть-чуть успокоилась. Но по пути из поликлиники ее ждал новый удар. Уже давно они с дочкой учились читать вывески магазинов.
— Ну, Дорик, что там написано?
Дора долго серьезно смотрела на однозначное слово «Молоко», морщила лобик, надувала щеки и наконец сказала:
— Не знаю.
— Как же не знаешь? Ты же знаешь, что мы здесь молочко берем?
— Да.
— А как сказать «молоко» ты знаешь?
— Знаю.
— Ну, так читай. Видишь: мо-ло-ко. Ты же все буквы знаешь!
— Не все.
— Здравствуйте, я ваша тетя! Что тебе тут непонятно?
— Первая раскоряка.
— Что-о?
— Раскоряка. Она непонятна.
— Дорик, это же буква «эм», с нее же слово «мама» начинается, а ты говоришь — непонятно. Не пугай меня. «Ммм», повтори за мной.
— Ммм.
— А теперь читай: мо-ло-ко.
— М-мо-ло-ко, — с натугой повторила Дора.
— Видишь, как просто, — радовалась мать. — Ты маленькая врунишка, я же тебе вчера показывала, как читать «молоко», помнишь?
— Помню. А раскоряку не помню.
— Но вчера… — Вдруг в груди женщины стало тесно и жарко, даже пот выступил на лбу. Отпустив ладошку Доры, она прислонилась к пыльному тополю и увидела в знойном воздухе ряд одинаковых картин: вчера, и позавчера, и третьего дня, и неделю назад они с дочкой проходят мимо злосчастного «Молока», Дора пытается читать, но забывает букву «эм», и каждый раз она, мать, взывая к ее памяти, говорит: «Помнишь, вчера я тебе показывала…» Сердце ее забултыхалось возле горла, и перестало хватать воздуха, Дора моментально заревела и стала дергать мамину руку. Прохожие останавливались, кто-то спросил, не нужна ли помощь. Мать отрицательно покачала головой, шепнула, что ей душно, взяла Дору за руку крепко-крепко и повела домой. Пусть у дочки замедлилось развитие, пусть она станет впоследствии кретинкой, но мать не бросит больного ребенка!..