Русская Италия
Шрифт:
Он родился в 1940 году в Ленинграде, пережил блокаду, послевоенную бедность и тесноту. В неполные шестнадцать лет, закончив семь классов и начав восьмой, он бросил школу и поступил учеником фрезеровщика на завод. Потом он загорелся идеей стать врачом и месяц проработал в больнице. Потом был истопником в котельной, матросом на маяке, рабочим в геологической экспедиции…
В восемнадцать лет он начал писать стихи, а в 1963 году в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень». В этой статье Иосиф Бродский клеймился за «паразитический образ жизни».
13 февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. Состоялся показательный суд, и поэт
По прошествии полутора лет это наказание было отменено, но Бродский не изменил себе.
12 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР и поставили перед выбором: либо немедленная эмиграция, либо (опять же на выбор) тюрьма и психбольница.
Выбрав эмиграцию, поэт пытался максимально оттянуть день отъезда, но его торопили. В результате 4 июня 1972 года он вылетел из Ленинграда в Вену.
В Австрии Бродский остановился у жившего там английского поэта Уистена Хью Одена, которого Бродский много переводил. Именно Оден принял большое участие в судьбе Бродского, помог сделать первые шаги за границей, как-то обустроиться.
Однако свою вторую родину Бродский обрел не в Австрии, а в США, где в течение двадцати с лишним лет он работал преподавателем в американских университетах: сначала в должности приглашенного профессора на кафедре славистики Мичиганского университета (там он преподавал историю русской литературы, русской поэзии XX века, теорию стиха), а потом, с 1981 года, в Нью-Йорке. Опыта преподавания у Бродского не было никакого. До отъезда из СССР он не только никогда не преподавал и не учился в университете, но даже и среднюю школу не окончил. Получается, что все свои колоссальные энциклопедические знания он приобрел путем самообразования.
Параллельно Бродский продолжал писать, получил широкое признание в зарубежных научных и литературных кругах, был удостоен ордена Почетного Легиона во Франции.
В 1986 году написанный по-английски (говорил Бродский с сильным русским акцентом, но писал на английском безупречно) сборник эссе Бродского «Less than one» (Меньше единицы) был признан лучшей литературно-критической книгой года в США, а в Англии он был признан «лучшей прозой на английском языке за последние несколько лет».
В декабре 1987 года Бродский стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, которая была присуждена ему за «всеобъемлющее творчество, насыщенное чистотой мысли и яркостью поэзии». В Стокгольме, на вопрос интервьюера, считает он себя русским или американцем, Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист».
А тем временем в СССР в 1983 году умерла мать Бродского. Немногим более года спустя умер его отец. Оба раза поэту-изгнаннику отказали во въездной визе, лишив возможности приехать на похороны родителей.
На своем пятидесятилетии, 24 мая 1990 года, Бродский заявил, что до конца жизни останется холостяком. Но так уж сложилось, что в тот же год он познакомился в Париже с Марией Соццани, молодой переводчицей, учившейся в Сорбонне. В то время Бродский читал в Сорбонне лекции. Отец Марии, Винченцо Соццани, был высокопоставленным управляющим в компании «Пирелли», а мать была русская, из аристократического рода Трубецких. Мария была исключительно красивая, умная и образованная женщина, окончила Венецианскую
Мария написала Бродскому письмо. Потом они некоторое время переписывались. Бродский влюбился практически сразу. Потом он увез Марию в Стокгольм, и 1 сентября 1990 года они там поженились.
В июне 1993 года у них родилась дочь — Анна-Мария-Александра, названная так в честь Анны Ахматовой, а также Марии и Александра Бродских — родителей поэта. Знаменитый танцовщик Михаил Барышников, верный друг Бродского, присутствовал на крестинах.
Осень 1993 года Бродский провел с семьей на Искье, острове в Тирренском море, недалеко от Неаполя.
А в СССР тем временем началась перестройка. Там стали публиковаться литературоведческие и журналистские статьи о поэте, начали выходить его книги. Последовали приглашения на родину, но Бродский постоянно откладывал приезд: его смущала публичность такого события, возможные чествования, внимание прессы, которым явно бы сопровождался его визит. В свое время он мечтал вернуться, но это было, когда еще были живы его родители. Но ни его к ним, ни их к нему тогда не пустили. Сейчас же поэт достаточно определенно высказался о своем окончательном невозвращении:
«Я не хочу видеть, во что превратился тот город Ленинград, где я родился. Не хочу видеть вывески на английском, не хочу возвращаться в страну, в которой я жил и которой больше нет… Когда тебя выкидывают из страны — это одно, с этим приходится смириться. Но когда твое Отечество перестает существовать — это сводит с ума».
Не хотел Бродский возвращаться в Россию и потому, что его друзья и так стали приезжать к нему, чтобы пообщаться. Родителей уже не было в живых, все стало другим, вот он и не хотел появляться как некая приезжая дива, когда у русских людей и без него было множество забот. Возвращения всегда трудны. К тому же, если бы действительно встал вопрос о переезде, он, скорее всего, выбрал бы Италию. Об этом они не раз говорили с женой: он получил бы работу в Перудже, в университете для иностранцев, а там было бы видно. Но это были только разговоры…
Тем не менее Мария Соццани-Бродская утверждает:
«Все это вовсе не означает, что он был безразличен или враждебен по отношению к России. Он вообще очень редко был безразличен в отношении чего бы то ни было. Он очень внимательно следил за событиями в России, прежде всего, в области литературы. Получал множество писем, люди присылали ему свои стихи. Был в восторге от того, как много там поэтов, — впрочем, у многих в стихах чувствовалось его влияние, что, с одной стороны, приносило ему большое удовлетворение, а с другой, — удивляло».
Бродский часто бывал в Венеции. Он обожал этот город. В последнее время он стал останавливаться там в Палаццо Марчелло. Это дворец принадлежал графу Джироламо Марчелло, представителю одного из самых видных семейств Венеции. С графом Марчелло его познакомила Мария, и они подружились. Судя по всему, Бродскому было хорошо в его дворце.
Граф Марчелло оказался очень богат. В его дворце висел портрет одного его далекого предка, но это была лишь копия, подлинник висел во Флоренции, в знаменитой галерее Уффици, поскольку автором портрета был сам Тициан. Одна из комнат на верхнем этаже дворца была расписана фресками. Граф лишь махал рукой: чепуха, всего лишь XVIII век. В библиотеке графа полки были разделены на две части: «до Наполеона» и «после Наполеона».