Русская колонна
Шрифт:
Если бы вы ограничились только этим грязным оболваниванием народа, вы уже были бы мне омерзительны. Но вы с чистой совестью ставите Украину на грань гражданской войны, незаконно пытаетесь присвоить себе победу на президентских выборах, организуете омерзительную клоунскую процедуру фальшивого принесения президентской присяги…
И вы спрашиваете, почему я вас ненавижу? Ющенко – геть! Морок, рассыпься! Наше дело правое – победа будет за нами!
Вместо птицы-тройки – собачья свадьба
В нашей стране, по сути, существует режим внутренней оккупации – оккупационный
Более того, всех остальных я счел бы русским народом – не этнически, а социально – и рабочих, и крестьян, и интеллигенцию, и мелкий, средний и крупный национально ориентированный бизнес, понимая под национально ориентированным бизнесом бизнес, либо работающий на внутреннем рынке, либо замещающий импорт, либо экспортирующий продукцию с высокой добавленной стоимостью, а не занимающийся компрадорскими сделками по продаже сырья и разворовыванием госбюджета при помощи незаконного вывоза средств за границу и «откатов».
Скоро уже нашей экономике пора будет вводить макроэкономический показатель валового внутреннего «отката», поскольку в течение года вывозят 56 госбюджетов.
Что же произошло? Советская система, как к ней ни относиться (мое отношение к ней неоднозначно, я вижу в ней много хорошего и много плохого), была, прежде всего, внешним гетерономным ограничителем людей, как в плане морали, так и в плане солидарности.
Внутренней солидарности в ней почти не складывалось, но внешняя солидарность коллектива присутствовала, это можно представить как ящики с перегородочками; ящики убрали, началась энтропия. Более сильные получили то, что хотели, более слабые не получили ничего, да еще были обмануты.
В нашей политике можно взять похожую метафору: были бульдоги под ковром, Горбачев содрал этот коврик – и идет бульдожья свадьба по всей стране, где те бульдоги, которые раньше возились под ковром, теперь, прошу прощенья, свою сучье-кобелью свадьбу играют по всем просторам необъятной Руси. Вместо птицы-тройки выступает собачья свадьба.
Процесс этот в некотором смысле даже естественноисторический. Если убираешь внешние ограничения в обществе однородном, в обществе, в котором не сложилось сильной внутренней морали, то подонки, обладающие способностью властвовать, даже не солидаризуясь (хотя иногда они солидаризуются), действуя в одном направлении, может быть, случайным образом выбраковывая наиболее бездарных в деле подлости из своей среды, создают кучную группу, которая держит, насилует, манипулирует, издевается над остальными простыми нормальными людьми, у которых есть моральные барьеры, не позволяющие им пользоваться технологиями, приносящими власть и богатство, а с другой стороны, есть простодушие и отсутствует солидарность, что позволяет сволочам над ними властвовать.
Все, что я говорю, не отменяет прямой моральной ответственности. Я лично уверен, что гайдаровская реформа была не только неквалифицированной, но и была заранее задумана как вредоносная относительно «этого быдла», хотя она оказалась более вредоносной, чем полагали ее авторы, потому что авторы не только ненавидели свой народ, но были бездарны и поэтому получили худший результат. Но это мое частное мнение. Это надо доказывать.
Я
Слова «Россия для русских» ничего фашистского не обозначают. Они просто обозначают, что это страна нашего народа, нам в ней жить, и мы бы хотели строить здесь жизнь так, как мы хотим, а не так, как нам навязывают чужие дяди.
Это нормальное сочетание мягкого национализма, либеральных ценностей, социал-демократической экономической политики, политики выращивания предпринимательского класса (потому что мы находимся в условиях, когда вместо предпринимателей нам были предъявлены казнокрады и расхитители недр, которые «нормально башляют и распиливают»).
В принципе, Россия сегодня – территория, неблагоприятная для предпринимательства. Честных людей, которым удалось заработать себе состояние, можно перечесть по пальцам.
Наличие претензий к некоторым этнически нерусским, которые приезжают к нам сейчас из других республик бывшего Советского Союза, связано не с тем, что кому-то не нравятся чьи-то брюнетистые волосы или горбатый нос. Они связаны с тем, что люди, приехавшие из очень коррумпированных регионов, обладая опытом работы в условиях коррупции, не имея внутреннего несогласия на коррупцию, действительно составляют недобросовестную конкуренцию нормальным русским предпринимателям.
Русским – в широком смысле этого слова. Потому что слово «россиянин» – лживое, оно вуалирует то, что у нас в стране живут русские, и их подавляющее большинство.
Хотя, конечно, олигарх, в том числе этнически русский, любому южному предпринимателю даст фору в области подлости и умения работать в условиях коррупции. И так, как Березовский сидел в приемной у Коржакова и, в конце концов, выбил себе несколько миллиардов долларов, так никакой нормальный закавказский или северокавказский предприниматель просто не сумеет сделать.
Но, тем не менее, проблема эта не чисто этническая, а этнокультурная и связана с тем, что носители инородных культур привносят культуру несправедливости и в этом смысле являются врагами – морально.
Но главная проблема – в другом. Чтобы с этим справиться, нужно преодолеть разобщенность нашего общества.
Мы живем в такой сложившейся культуре, когда воля всех и общая воля различаются. Русские, говоря между собой по двое, говорят то, что думают, и говорят одно и то же. Каждый. Собравшись по трое, мы несем какие-то банальности и глупости. Слава богу, что советская власть кончилась, и мы не несем идеологические глупости, как на профсобраниях.
Поэтому для солидарности, помимо активных субъектов, то есть общественно-политических организаций, которые этим занимаются, либо местной власти, которая этому бы покровительствовала, нужно создание ситуации, когда мы бы разговаривали друг с другом публично, но при этом говорили бы так, как если бы были вдвоем.
В этом смысле я очень рассчитываю на альтернативные советы, очень рассчитываю на ситуации, когда власть, где по глупости, где провокационно, занимается структурным насилием, то есть вторгается в сферу личной жизни граждан. Тогда граждане солидаризуются.