Русская Матрёшка: Праздьнъ в традиции. Часть I: От Закличек до Купалий

Крескин Виктор

Глубоким символизмом, отсылающим нас к образу Праматери, наполнен сохранившийся обычай, в котором основным объектом ритуального «пробуждения» или «возрождения» являются девушки и женщины. "На крестную бабы ходят, поют, а их обливают водой, чтобы к Пасхе был дождь" (Агапкина Т. А.: «Средопостие», 73, с. 152, Поволжье). «Тетёрочный» день весеннего равноденствия в Каргополье (Архангельская область) до настоящего времени считается женским праздником. Мужчинам вместе с ними праздновать в этот день не полагается (Дурасов Г. П.: "Народная пища Каргополья…", 74, с. 90). Особое почитание молодых жен (молодух) в день возрождения Великой Богини носило характер ритуальной продуцирующей магии: от них ожидали продолжение рода. "В "тетерочный день" все, кто был с невестиной стороны на свадьбе, обязательно несли молодым гостинцы – тетерки своей стряпни… Угощать присутствующих гостинцами должна была сама молодуха. Она подносила всем по тетерочке, и потом уже за столом оставались одни женщины: "тетерочный день" почитался "бабьим праздником"… (Дурасов Г. П.: "Каргопольские

тетерки", 75, с. 28). Отметим: Каргопольские выпечки – «тетёрки» содержат в себе главный элемент – змеиный образ, не относящийся к солнцу, отображающий верчение, кручение, плетение, витье, "…в котором обнаруживается генетическая связь культа змеи с культом женского божества, покровительствующего не только женскому плодородию, но и женским ремеслам, какими являются прядение и ткачество" (С.А. Ситникова: "Реликты змеиного культа…", 77, с. 100). Змеиный образ, имеющий отношение к Прародительнице, был приурочен к дню равноденствия, и сохранился и как "день весеннего появления змей" и как праздник Матери-сырой-земли.: Исследователями заговоров отмечаются такие, в которых "… змея отсылается под землю, т. е. в сферу, принадлежащую ей как хтоническому существу… иногда трудно определить, к кому обращен заговор – к земле как покровительнице змеи или к змее, называемой землей" (Завьялова М. В., 78, с. 125). Большинство запретов этого сакрального времени закрепилось в период двоеверия за церковным Благовещением. "Праздник Благовещения приходится на время весеннего равноденствия, а Воздвиженье – осеннего равноденствия. Это – рубежи, когда земля, как отмечалось, "пробуждается ото сна" и "отходит ко сну", к зимней спячке" (Толстые Н. И. и С.М., 79, с. 58). И в том и в другом случае речь идёт о Материнском начале.

Двоеверие. В этом обзоре будем придерживаться понимания термина «двоеверия» не как одновременного почитания богов разных конфессий, а как синкретизм, вплетение одного в другое. Иными словами, "Как бы то ни было, фактом остается то, что образовавшееся двоеверие представляло собой мировоззренческий синкретизм, в котором ведущая роль принадлежала славянскому язычеству. Оно не только определяло специфику религиозности древнерусского народа, но и серьезнейшим образом видоизменяло важнейшие обрядовые формы и догматические законоположения христианства" (Замалеев А. Ф., Овчинникова Е. А., 80, с. 18).

Подобное отношение к Благовещению, как к празднику с определенными запретами, наблюдается везде: "Белорусские крестьяне, как и Русские, считают «Благовэшшэння» "великим праздничком", в который запрещаются не только сельскохозяйственные работы на земле и работы, связанные с уборкой мусора, но даже плетение девушками кос, приготовление еды и т. д. Осторожные матери прячут в этот день гребни, чтобы какая-либо из дочерей невзначай не нарушила запрета: девушкам не следует подчеркивать свою девическую сущность заплетением косы из опасения навсегда остаться незамужними. В противном случае она исключает себя из числа тех, кому покровительствует богиня, и обрекает себя на долгое или вечное девичество. "Перед Благовещением расчесывалась, а наутро мать не разрешала – лохматой ходила в школу"… Все сделанное в этот день не имело перспективы, ничто не могло получить развития – например, из снесенного яйца, как представлялось, не выведется цыпленок" (Фурсова Е. Ф.: "Календарные обычаи…", 130, с. 171).

Б.А. Рыбаков, описывая древнее языческое святилище на Благовещенской горе в Брянском полесье (Рыбаков Б. А., 31, с. 155), обратил внимание на особые праздники геродотовских будинов в марте в честь женского Божества, близкого по своей сути к античной Артемиде. От тех времен, от образа Богини-медведицы, слабым отголоском сохранилось лишь описание благовещенских «комоедиц» в одной из Белорусских деревень. Среди тотемных генеалогических легенд народов Западной Европы также распространен вариант о происхождении того или иного рода (чаще всего – феодальных владетелей, королей и т. п.) от медведя или (чаще) медведицы. Большой праздник равноденствия, возрождения

Строжайшее табуирование плетения девушками кос, женских хозяйственных работ (а порой и относящихся к мужским) объясняются тем, что в этот день в природе и в человеческом обществе женское начало должно быть «раскрыто». "За всем этим стоит ряд представлений, согласно которым заплетение женских волос, связывание и собирание их в прическу есть знак сдерживания эротической энергии, знак воздержания, в то время как расплетение, распускание и расчесывание символизирует высвобождение этой энергии" (Неклюдов С. Ю.: "О функционально-семантической природе…", 81, с. 212). Помимо этого, и сам гребень, как и многие утилитарные предметы, относится к культовому. Функциональный диапазон его применения связан как с самим носителем гребня, так и с силами Земли (как "расчесывание пряжи"). Его использование в этот день может вызвать прямое магическое воздействие, потревожить окружающий мир. Все замирает перед "моментом открытия земли, пробуждения ее ото сна" (Фурсова Е. Ф.: "Календарные обычаи…", 130, с. 174). Кукушка была наказана одиночеством именно за то, что вопреки запрету, "свила гнездо на Благовещенье". К замужним женщинам запреты, связанные с волосами, не относятся.

В этой связи необходимо обратить внимание и на эротические игры молодежи на гумнах. Любая работа для девушек в этот день запрещается; игры – разрешаются. Календарно увязанный где с церковными "Сорока

мучениками", где с «Благовещением» разрешенный день «кувыркания» на гумнах приурочен именно к равноденствию. Особые "молодежные собрания" на соломе в день равноденствия в далёком прошлом имели глубокий сакральный смысл, относящийся одновременно и к посевному зерну (по месту этих игр) и к женскому началу возродившейся Великой Богини. "А на саломи кувыркацца – эта уж разришано была… Парни эти адонья-ти кувыркали, а кувыркались и девки, и парни, всё. И падиночки, и вдваём кувыркались. Па всяки-ти, кто как, кто каво асилит. Дажи да таво дакувыркались – забиреминили" (Чередникова М. П.: «Благовещение», 14, с. 209, Ульяновская обл.). Ранневесенние «заигрывания» молодежи, достигшей брачного возраста, содержат матримониально-эротическую доминанту, целью которой является последующее заключение брака. Совместные игры, как и ночевки на посиделках, дают возможность набраться определенного интимного опыта обращения с противоположным полом: ласки, объятия, поцелуи являются неотъемлемой составляющей такого общения. На Киевщине среди молодежи была известна «притула», отражающая двойные стандарты в оценке добрачных отношений: с одной стороны, поощрение необходимости общего сна девушки с хлопцем на вечеринках, с другой – прославление девичьей скромности, «честности», культ девственной плевы (Ігнатенко I.: "Жіноче тіло…", 82).

По данным этнографии, эти ритуальные игры на гумне, нередко сопровождавшиеся коитусом, были и в европейской части Руси и в Сибири. "Объ этомъ знаютъ не только окружающіе, но и местные священники, которые на исповеди, вместо вопроса: „Въ чемъ грешенъ?“ – спрашиваютъ: „Не валялся ли, или не валялась ли на соломе?“, т. е. не совершалъ ли блуда въ день Сорока Мучениковъ" (Макаренко А. А., 41, с. 62). Только глубокое сопоставление годового жизненного цикла Матери-Земли в космогоническом понимании с жизненным циклом земной Девушки-Женщины, сакральность переходного дня дает объяснение запретам и «дозволениям», относящимся к "бабьему дню". "Марта 25-го, на Благовещенье… Встарину говорили, что въ этотъ день Господь благовеститъ землю и открываетъ ее на сеянье" (Максимович М. А., 15, с. 466).

Не будем забывать, что вскоре после этого начнутся свадьбы "Красной Горки". И в этом свете не трудно понять раздвоенные чувства родителей молодежи: отпустить чадо на «кувыркание» с непредсказуемыми последствиями или запретить всё, включая осенне-зимние посиделки, с сомнительной возможностью замужества «затворницы». Проблема решалась в пользу желаемого замужества, сакральности этого дня и магии земного плодородия. Даже если для девушки «это» происходило впервые (и, конечно, до брака), то в далеком прошлом оправдывалось сакральной инициацией в день Великой Богини. "Первое – доля богов и других представителей иного мира, оно не принадлежит человеку" (Байбурин А. К., 35, с. 147). Безусловно, корни таких отношений кроются в глубокой древности. Как выразился в 1651 г. иконописец Григорий в челобитной царю, "… девицы девство діаволу отдаютъ" (Каптерев Н. Ф., 83, с. 6). Сакрализация мужа, как первого мужчины, происходила в разных регионах и обществах неравномерно, в ходе исторической эволюции семьи и брака. Право первой ночи "… от магически более сильного впоследствии переходит к социально более сильному и становится средством узурпации супружеских прав" (Пропп В. Я., 84, с. 308).

До последнего времени сохранился ритуал не физического, но духовного расставания девушки с красотой-девственностью в бане перед свадьбой: "Банное действо" является пережитком старинного ритуала бракосочетания невесты с духом бани, баенником, которому она приносила в жертву свою девственность с целью обеспечить себе плодовитость. <…> Необходимо заметить, что обрядовое сочетание девушки с богом или духом, по народному поверию, не лишает ее целомудрия " (Кагаров Б. Г.: "Состав и происхождение свадебной обрядности", 85, с. 171–173). Таким образом, в сакральном плане, девушка расстается со своим девичеством ещё до непосредственной потери девственности.

Часть ритуалов, ранее относившихся к Возрождению, перешла в церковное Средокрестие. Здесь, в весеннем равноденствии, в центре креста, символика которого неисчерпаема, образуется ось мироздания. Повсюду, от Аккады и Вавилона до ацтеков и майя крест – универсальный символ единства жизни и смерти, духа и материи в их нерасторжимой взаимосвязи, как и единство основных полярных начал – мужского и женского. Об обережно-магическом значении равноконечного «языческого» креста в круге и без существует немало свидетельств в традициях по всему миру. "На многих корчагах, горшках, кувшинах и других предметах домашней утвари снизу на дне ставили крест в круге, им освящалась не только посуда, но и пища, в ней приготовленная. Крест вырезали и на деревянных изделиях, например, на бочках, в которых хранили воду, на подойниках" (Воронина Т. А.: "Утварь (XII–XX века)", 27, с. 341). В этой связи всегда важно рассматривать контекст изображения креста, который в каждом конкретном случае отсылает нас в круг строго обозначенных и взаимосвязанных с ним дополнительных символов. "Крест выступает в нескольких ипостасях: с одной стороны, древнейший солярный символ (знак), который в изображениях с ломаными под прямым углом или закруглёнными концами (так называемая свастика) выступает как символ жизни, неба, вечности движения, с другой стороны, это графема Мирового древа. Позднее крест становится основным, важнейшим символом христианской и католической мировых концессий" (Земцова И. В.: "Мировые символы…", 69, с. 4).