Русская Матрёшка: Праздьнъ в традиции. Часть II: от дня Даждьбога до Масленицы
Шрифт:
"Распространение текстов с упоминанием послежатвенных работ, очевидно, связано с обыкновением исполнять дожинальный обряд (или часть его) при окончании уборки овса, точнее – яровой жатвы вообще" (Терновская О.А.: "К статье Д.К.Зеленина…": 46, с. 112). Праздник Урожая, именно как последние Дожинки в смысле завершения родильной функции Матери-Земли, таким образом, является итоговым обрядом благодарения за полностью собранный урожай, восстановления её сил и возвращения в девственное состояние. "Пшеницу жнутъ, овесъ подчасъ косятъ, конопель дергаютъ, ленъ берутъ, а горохъ катаютъ либо крючатъ" (Даль В.И.: 103, с. 1316). И только с окончанием перечисленных основных работ на земле будет подведен итог. Дата, указанная в таблице – второе воскресенье сентября – приведена как средняя для восточно-славянского мира, когда завершены полевые работы и проводятся заключительные обряды. Так, в редких случаях, по причинам сухой погоды, отсутствии влаги, сев озимых откладывался на середину сентября – начало октября (в современном стиле). "Рожь считаетца – азимой хлеб. Ево в конце августа сеяли мы. Позна сев – эта плоха. Нада, штобы рожь уже зелень дала,
День Земли 2019-2030. Дожинки. Отжинаха. Замыкание Земли. День Велеса.
(вторая суббота сентября)
2019 14 сентября
2020 12 сентября
2021 11 сентября
2022 10 сентября
2023 9 сентября
2024 14 сентября
2025 13 сентября
2026 13 сентября
2027 11 сентября
2028 9 сентября
2029 8 сентября
2030 9 сентября
Земля замирает и возвращается в девственное состояние. В традиции наших предков полностью отсутствуют ритуалы и обряды "похоронного" содержания по отношению к Великой Богини и её рождающей ипостаси – Земле. Земля преображается, расставаясь с образом Матери и возвращается в свое девическое, дородовое состояние. Этому способствуют магические ритуалы заплетания девичьих "косичек" на опустевших полях и особенности проведения отжиночных праздников, в ходе которых участники проявляют особые "безобразия". Всю осень и зиму Мать-Земля будет хранить в себе зачатки нового урожая – озимые. Период от Дожинок до осеннего равноденствия именуется "Бабьим Летом". "До Успенья полагается, по установившемуся въ незапамятные годы обычаю, успеть дожать последній снопъ въ озимомъ поле. Потому-то, по объясненію однихъ знатоковъ простонародной старины, и называется этотъ день "Спожинками-дожинками"; другіе же народоведы ведутъ его названіе отъ "Госпожи", т.е. "Владычицы" (Богородицы), и величаютъ его инымъ, подслушаннымъ въ другихъ местностяхъ, именемъ – "Госпожинки" (Коринфский А.А.: 3, с. 365). "… Связь с праздником Успения Богоматери (хоть и не прямая, а разнесенная на 2 недели) снова возвращает нас к кельтским Лугнасад – недельным поминальным играм в честь матери великого бога" (Грашина М.Н., Васильев М.С.: 71, с. 296).
Главными знаками, символами Дожинок являются последний сноп, "косичка" и "бородка", которые делают по окончании жатвы на каждом поле. Весь процесс жатвы – родов Матери Земли имеет и начало, и завершение. Последние ритуалы на поле в древности имели двойную направленность – благодарение Земли-Матери (женское начало, древнейшие обряды) и хранителю поля – Велесу (мужское начало, – более поздние). Позже, со времени двоеверия и угасания традиции, обряды упростились в зависимости от принятых в данной местности обычаев. Ближайшие к нам ритуалы в большинстве случаев обращены к мужскому Божеству и полевому духу-хранителю. Собранный в пучок, завязанный в узел последний недожатый клочок хлеба, оставляли ему "на бороду". Как бы он ни назывался в разных местностях, в древности он имел козлоподобный вид, с бородой и рогами. "В образе козла представлялся и дух урожая: при срезании последних колосьев ржи ему "завивают бороду", и ставят коровай с пением: "сидит козел на меже, дивуется бороде" (Никольский Н.М.: 104, с. 17). Этого козла водили по засеянным полям весной, после чего приносили в жертву, отправляли в иномирье для охраны злаков и обеспечения плодовитости Земли. Как отметил Д.К.Зеленин, "У русских очень распространено другое, хотя и не характерное, название для бороды – коза" (105, с. 96). Не случайно обобщенный в период двоеверия образ "нечистой" силы – черт описывался также. И не случайно в святочный период, с ряжеными, этот Козел возвращается в мир людей с пожеланиями наступающего плодородного года, также как и у соседей – финнов в это время по домам ходит "Йольский Козёл" – Йоулупукки. При этом, как заметил А.С.Фаминицын (106, с. 241, 253), вождение козла у Славянских народов приурочено преимущественно не к Рождеству Христову, а к Новому году. Кроме этого, рассмотрев вопрос изображения мужских лиц на "Збручском истукане", автор отметил их безбородость; в крайнем случае бородка была коротко острижена (106, с. 137). Церковь всемерно боролась с бритьем бороды и не только её: "Не проказил ли еси образа своего, не бривал ли еси брады своея и подпупия" (исповедальные вопросы по Требн.: ркп. XVII в.: собр. Погод. №307, л. 288) – (Алмазов А.И.: 109, с. 170). Борода в текстах нашей мифологии часто связана только с одним Богом – Велесом: "У Власия и борода в масле" и именно в связи с образом жертвенного Козла. Примечательно, что Полевой дух оберегает не только урожай, но и скотину, пасущуюся в полях. В севернорусских губерниях хозяйки, выгоняя скотину на пастбище, приговаривают: "Полевой батюшко, полевая матушка с малыми детушками, примите мою скотинушку, напойте, накормите" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 338).
Богу, дающему достаток и богатство, обеспечивающему плодородие и в аграрном и в животноводческом комплексах, – Велесу и отправленному к нему Козлу оставляется недожатая полоска ржи. В описании обряда "завивания бороды", записанном в Новгородской губернии в 1870-е годы, хтонический Бог указан прямо: "Когда выжнутся, оставляют на поле небольшой кустик колосьев и говорят одной жнее: "Ты верти бороду Волосу, или Велесу, другояко скажут" (Мадлевская Е.Л.: 37, с. 106). Эти и пожертвование и благодарность за собранный урожай должны обеспечить плодородие следующего года. В процессе выращивания и сбора урожая Велес может являться перед людьми в образе полевого духа – Полевика, выглядевшего по некоторым описаниям и с рожками и с бородой из колосьев. "К разряду таких же материальных существ относится полевик, козлообразное существо, живущее
В южной России, "по свидетельству Протоіерея Сабинина, старухи завивали бороду Волосу предъ жатвою: собравъ горсть колосьевъ и не вырывая ихъ изъ корня, перегибали и завивали въ узелъ, въ знакъ того , чтобы до нихъ не касалась рука жницы" (Снегирев И.М.: 107, с. 159). (Редким, но встречающимся ритуалом было завязывание "бороды" до начала жатвы). После этого поле вновь переходило, возвращалось в "чужое" пространство. Именно поэтому во многих местах соблюдалось основное правило подготовки последнего, "мирского" снопа – молчание. "Определение последнего снопа "молчальным", "молчанушкой" (Лазарева Л.Н, 21, с. 61) и соответственное отношение к нему дают гарантию успешного завершения магических действий с урожаем для достижения желаемого результата в будущем. Точно такое же отношение мы наблюдаем в ритуале набора "молчальной" воды, где первые слова, произнесенные над ней, будут слова заговора.
Последний сноп, принесенный с полей в дом, в период двоеверия даровался иконам святых, с просьбами об обильном урожае в следующем году: "… в день свв. Козьмы и Дамиана (14.XI) им "дарили" последний сноп со словами: "Вуот тибiе Кузьма и Демьян борода, а нам каша да дежень" [Нижегородская губ.]. В Вятском крае последний сноп ставили в передний угол и кормили ритуальной кашей, называемой саламат (из ячневой крупы). Кроме того, делали Кузьму – маленький снопик ржи, льна, ставили в угол к иконам и приговаривали: "Кузьму в уголок, а хлеб в сусек!" (3 раза). Кузьму угощали ячной кашей: "Поешь с нами, Кузьма!" Полагали, что если Кузьму не позвать, урожая на следующий год не будет" (Усачёва В.В.: 108, с. 100).
Стирание в народной памяти сакральной связи "бороды" с Божествами и духами иномирья привело к смешению символов разной направленности. "Бороду" стали украшать женскими атрибутами, сохранив мужскую направленность приговора: "Пучок колосьев ("борода") украшался лентами и цветами, иногда на него повязывалась косынка. Это называлось "завить" или "оставить бороду" Богу, Николье, Илье, Кузьме-Демьяну, Христу, а на северо-востоке – Власу, Волоту (от старославянского бога богатства Белеса)" (Тульцева Л.А.: 69, с. 556). В этом слиянии образов содержатся составляющие, обращенные и к Рожанице-Земле, и к Хранителю-Велесу.
Перенос дожинальной "бородки" только на мужское Божество или церковных святых произошел во времена, когда женское Божество, Великая Мать, отодвигалась на второй план. В архаичные времена завершение жатвы сопровождалось, в первую очередь, заботой о Рожанице: "Закончив жатву, женщины втыкали серпы в последний снопик или протаскивали их под "бородкой" (арочкой из колосьев). Последнее действие называлось "женитьбой серпа". В этом ритуале серп символизирует мужское, а "бородка" женское репродуктивное начало ("бородкой" иносказательно называли лобковые волосы у женщин)" (Щепанская Т.Б.: "Бабняк": 98, с. 40). Такой-же эпитет к женским гениталиям можно встретить, например в описании быта староверов-беспоповцев Усть-Цильмы: "…Форма игры имела явно эротическую направленность, подтверждавшуюся завершавшими ее словами потешки: "Борода, посередке щыль, / Да пригодится всим" (Дронова Т.И.: "Представления о "греховности"…": 110, с. 131).
Завязывание "бородки", разделении перевязью "верха" и "низа" в магическом смысле имело отношение и к роженице – Матери Земле и к рожденному ею "сыну". "Верхушки завязанных колосьев осмыслялись в качестве "родившегося ребенка" – плода земли" (Шангина И.И.: "Жнея": 98, с. 219) и в этом смысле перевязь означает действия с пуповиной. Верхняя часть – колосья – принадлежит мужскому Божеству и несет в себе сложное сакральное содержание: воздаяние, жертва Солнцу за урожай и – одновременно – символизирует возрождение его эротической мужской силы, которая обеспечит урожай будущего года. "За верхушками колосьев – "родившимся ребенком" – стоит многозначный образ, трактовавшийся по-разному – дух хлеба, земли, нивы, солнца, огня, будущего урожая и т. п. Исходя из восточнославянского материала, мы подчеркиваем в нем прежде всего признаки мужской природы, каковы бы ни были его смысловая насыщенность, терминологическое и видовое разнообразие оформления верхушек (антропо-зооморфное, растительное, комбинированное)" (Бернштам Т.А.: 94, с. 156). Полабские славяне также воздавали почести за урожай и женскому и мужскому Божествам: "Такъ урожаи полей… зависели отъ богини жизни Живы и отъ бога света и солнца Святовида. Въ честь последняго, по окончаніи жатвы, совершалось празднество" (Срезневский И.И.: 27, с. 10).
Род в ипостасях небесных Божеств, оплодотворяющих, согревающих, увлажняющих Землю-Мать, получал своё продолжение в созревших зёрнах. "Песенному "гуканью" был тождествен коллективный крик жниц при зажине и дожине, с обращением к солнцу, зафиксированный в севернорусских областях, где песенного гуканья не было" (Бернштам Т.А.: 94, с. 153). Сосредоточенная в колосьях зарождающаяся мужская сила ещё должна будет проявиться при весеннем оплодотворении Земли, но магические ритуалы, обращенные к ней, начинались сразу после "рождения". Обряды и обрядовый фольклор, относящийся к "богу в жите", подчеркивают сексуальный, оплодотворяющий характер "родившегося" (там же, с. 152). Слово "бородка" в магическом ритуале, таким образом, несло в себе двойной смысл, относящийся к волосам: ожидаемое взросление и половое созревания новорожденного (мужское начало), и завершение родов, "закрытие" женского детородного органа. И у других народов Европы, как отметила Т.А.Бернштам, "Символика "обрезания пуповины" видится нам в обрядах бросания серпов в последние колосья, в мотивах отсекания "головы", "обрезания хвоста", в иносказательных названиях колосьев – "шея", "хвост" (у европейских народов), "коса", "борода" (у славян), Обрезание освобождало "родившегося" от нивы…" (там же, с. 155).