Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).
Шрифт:
Церковь св. Софии имела до последнего времени патрональ-ное значение для Новгорода и всей его Земли. Там хоронили владык, иногда князей, и тех граждан, которые особенными подвигами и услугами отечеству удостоивались по смерти такой чести, преимущественно, когда они положили головы в бою за веру и новгородскую свободу. Быть погребенным во храме св. Софии считалось самою высокою честью. В XI-м веке почти не упоминают летописи о построении церквей в Новгороде, кроме Софии и Бориса и Глеба, построенного на месте прежней Софии в 1050 году. Несомненно однако, что существовала церковь Илии в Славне, упоминаемая как существующая в 1105 году, и Спа-сопреображенская, первая, как можно думать, христианская церковь в Новгороде. К этому времени можно отнести и первое построение Михайловской церкви на Софийской стороне на Прусской улице, если только по Новгородской Летописи ее надобно разуметь под освященною 1088 года церковью св. Михаила. Вообще в этот век не могло быть такого обилия церковных построек, как в последующие века, потому что тогда христианство не успело привиться и войти в плоть и кровь новгородского народа.
В ХП-м веке упоминается о тридцати двух церквах и сверх того о восьми деревянных, погоревших в Славенском конце, из которых две оказываются в числе вышепоименованных. На Торговой стороне были каменные: Николая Чудотворца на Ярославовом Дворище (1113), Иоанна-на-Опоках, построенная Всеволодом Мстиславичем (1127-1130), Успения Богородицы на Козьей-Бородке (1135-1144), Климента на Иворовой улице ( 1153), Пятницы на Торгу ( 1156), св. Отец на Дворище ( 1182), Иоанна Предтечи на Дворище (1184) — все они в Славенском конце; деревянные: Георгия (1133), Илии (упоминается в 1146 году — старая церковь), Петра и Павла на Холме (1146), Михаила Архангела ^сгорела 1152 года), Иоанна Ищькова (1181), Ипатия на Рогатице (1183), Спасопреобра-женская (упоминается 1169
В XIII веке некоторые из церквей, бывшие в предыдущем столетии деревянными, стали каменными: на Торговой стороне церковь Илии на Холме в 1202 г. и Луки Евангелиста, которая была прежде на Колене (след. существовала еще в ХП-м веке), а в 1207 перенесена на улице Лубянку; на Софийской стороне Сорока Мученик (1211), Иакова в Неревском конце — быв прежде каменною, вероятно обвалилась и вновь была отстроена (1229), Феодора Стратилата (1294). Вновь упоминаются деревянные церкви на Торговой стороне: Рождества на Колене в Запольи за Плотницким концом (1226), Димитрия на Славко-вой улице (1262 — сгорела), Бориса и Глеба (1262), Жен Мироносиц (1299). На Софийской: Двенадцать Апостолов между Прусскою и Чюдинцевой (1230); Луки в Людином конце (упомин. угоревшею в 1234), Саввы в Неревском конце (1271 г. — неизвестно какая), Рождества во Владычне дворе в Детинце (в 1290 г. упоминается).
В XI V-м веке строилось много церквей; некоторые каменные на место деревянных; другие вновь заложены каменными. На Торговой стороне, вместо деревянных, отстроены каменные: Михаила Архангела (1302), Бориса и Глеба (1300-1308; деревянная оставалась и сгорела в 1311 г.); св. Отец (1318), на Княже дворе, т.е. на Ярославовом дворище (1310 г.), Христова (1324; дерев, упомин. сгоревшею в 1311 году); Георгия на Лубянице (1356), Прокопия (1359; упоминается сгоревшею в 1311 г.), Феодора Стратилата в Плотницком конце ( 1359 г., упоминается деревян. под 1329 г.), Ипатия на Рогатице (1369-1370), Спаса Преображения на Ильиной улице (1374), Димитрия на Слав-ковой улице (1381-1382), Рождества в Поле (1382), Климента на Иворовой улице ( 1386). Вновь каменные: Знаменская ( 1355), Иоанна у Немецкого двора (1359), Благовещенская на Михайловской улице в Славенском конце (1362), Петра и Павла в Славном (1367), Бориса и Глеба в Плотницком конце на За-польской улице (1377), Филиппа на Нутной улице (1383), Иоанна Богослова в Радоковицах (1383). Деревянные: Димитрия на Бояне Улке (1300). Екатерины на Торгу (упомин. сгоревшею в 1311), Спаса на Лубянице (упомин. сгоревшею в 1329 г.), Никиты в Плотницком конце (1398). Сверх того, упоминается о 22 церквах, сгоревших в 1399 г. Прежде каменные вновь перестроены: Пятницы (1345), Успения (1388). На Софийской стороне, в Детинце: — каменные: Владимира на Воротах, от Прусской улицы (1311), Вход в Иерусалим, близ Софии (1336), Иоанна Златоустаго (1351), вместо деревянной, каменная Рождества Христова, на Сенях (1362); вместо старых каменных: Покрова Пресвятыя Богородицы у Прусских ворот (1389 г.; прежняя каменная упоминается в 1305 году), Бориса и Глеба (1351), деревянная Афанасия и Кирилла обетная (1390); неизвестно какая Богородицы (1351). На Софийской стороне, за Детинцем: каменные вместо деревянных: Троицы в Редятине улице в Людине конце (1366), Василия на Ярышевой улице, в Людине конце (1370), Флора и Лавра на Людгоще улице в Неревском конце (1379), Константина и Елены на Ро-сткине улице в Неревском конце (1390), Димитрия на Данис-лавле улице в Людином конце (1394, о дерев, упом. в 1390 г.). Каменные вновь: Николы в Неревском конце (1313), Богородицы на Прусской улице (1348 г. упом. сгоревшею); Нерукотво-реннаго Образа в Людином конце на Добрыни улицы (1378), Симеона на Чюдинцевой улице (1392), Константина и Елены на Яневой улице (1400); Возобновлены прежние каменные: Кос^ мы и Дамиана (1350, потом перестраивалась в 1375); Сорока Мученик (1356); деревянныя: Лазаря в Зверинцах (1300), Георгия на Борковой улице (1302), Николы на Яковлеве улице в Неревском конце (1356), Петра в Неревском конце (1384), св. Мины в Людином конце (1385 г., упомин. сгоревшею), Алексия в Людином конце (1391 г., упоминается прежде в 1340 г.), Введения на Прусской улице (1391). Неизвестно какие: Владимира на Побережьи близ Детинца, давшая название Владимирскому берегу (133)), Ипатия на Щирковой улице в Неревском конце (.1396).
В XV-м веке были построены на Торговой стороне вновь каменные: Алексия Человека Божия близ Успения (1409), Андрея Первозванного на Щитной улице, в Плотницком конце (1417). Каменные вместо деревянных: Никиты в Плотницком конце (1406), Луки на Лубянице (1424); каменные вместо прежних каменных: Св. Отец на Торгу (1430); Михаила Архангела на Михайловке (1454), Илии в Славном (1455), Успения на Торгу (1458), Димитрия на Славковой улице (1463); неизвестно какая: Николы в Никольском конце за Плотницким. На Софийской в Детинце каменные вновь: Гурия, Самона и Ави-ва у Софии, со Владычня двора, поставленная в память знамения, совершенного от иконы этих святых во храме св. Софии (1410), Петра митрополита на Воротах, от Неревского конца (1416), Николы у св. Софии (1442); каменные вместо деревянных: Афанасия и Кирилла (1416), Милостивого Спаса на Воротах (1426, упоминается 1424 г.), Анастасии (1440; упоминается деревян. 1417). Вместо прежних каменных: Иоанна Златоуста (1434-1437), Петра на Воротах владычних (1438), Бориса и Глеба (1441). За Детинцем, каменные вновь построенные: Архангела Гавриила на Хревковой улице (1413), Воздвижения в Людине конце (1415), Николы на Холопьей улице в Неревском конце (1417), Всех Святых на Черничиной улице в Людином конце (1418), Спаса Преображения на Розвяжи в Неревском конце (1421), Иоанна Милостивого на Людгоще в Неревском конце (1422); каменные вместо деревянных: Усекновения на Чюдинцевой улице (1402), Петра и Павла в Неревском конце (1406), Апостола Луки в Людином конце (1416), Николы на Яковлевой улице в Неревском конце (1417), св. Мины на Даньславле улице, в Людином конце (1417), Иакова на Добры-ни улице в Людине конце (1428), Георгия на Боркове улице в Неревском конце (1434), Введения на Прусской улице (1455); каменные вновь возобновленные: Космы и Дамиана в Неревском (1403), Саввы в Неревском конце (1418). Деревянные на прежнем месте: 12-ти Апостолов между Чюдинцевой и Прусской улицами на Скудельнице (1432). На Городище была церковь Благовещенская, построенная первый раз князем Мстиславом Владимировичем в 1102 году и потом перестроенная вновь Симеоном Ивановичем в 1342 г. — каменная; кроме того, в 1401 году упоминается сгоревшею от грома церковь св. Николы, построенная в 1191 году.
Древнейшая из церквей псковских была церковь св. Троицы, патрональный храм Пскова и его Земли. Она имела то же значение во Пскове, что св. София в Великом Новгороде; псковичи жили под ее благословением, считали своих врагов врагами св. Троицы, шли сражаться и умирать в бою за св. Троицу. Церковь эта построена была Всеволодом Мстиславичем, который с тех пор и остался патроном Пскова. О построении прочих церквей в XII и XIII веках не говорится в летописях, хотя видно, что при Довмонте существовала церковь Петра и Павла на берегу, где Довмонт разбил' нападавших на Псков ливонских немцев. Упоминания о церквах встречаются гораздо чаще с XIV-го века. С половины этого столетия до конца независимости Пскова по летописям известны следующие церкви во Пскове: Архангела Михаила и Гавриила (залож. 1340), Иоанна Богослова на дворе Снетогорских чернецов (1365), Георгия на Болоте (начата 1370), Николы у Вопоки (свершена 1371), Петра и Павла (перенесена на иное место 1373), св. Власия (перенесена на другое место 1373), Кирилла у Смердья моста (постав. 1373), Тимофея-Довмонта (пост. 1373), Василия на Горке (упоминается 1377), Космы и Дамиана на Гремячей горе (основ. 1383), Николы Новаго (основ. 1383), Св. Духа за Стеною (основана 1383), Св. Спаса у Стараго-Костра (основ. 1384), Воздвижения на Княжем дворе (основ. 1384), св> Феодора за Стеною (основ. 1385), Рождества Христова за Стеною (основ. 1388), Воскресения за Довмонтовою Стеною (построена 1395), Богоявления (поставл. 1397),
Везде в пригородах, как новгородских, так и псковских, были главные патрональные церкви, стоявшие посреди укрепления: им приписывалось покровительство и над городком,и над волостью, к нему тянувшею. Так, в Ладоге была церковь Великомученика Георгия, в Русе Преображения, в Порхове Николая, в Городце св. Лазаря, в Демане св. Георгия, в Торжке св. Спаса, в Изборске-Старом св. Николая, а в Новом — св. Спаса, в Велье св. Михаила, в Выборе Воздвижения Креста, в Опочке св. Спаса, в Вороноче св. Георгия, во Владимирце св. Николы, в Вы-шгороде псковском Бориса и Глеба, в Кобыльем городке Архангела Михаила, в Красном Георгия, в Навережской губе св. Николы [208] .
208
Велми преудивлену и чюдну: такове- не было во всей Псковской волости о полтретьюдесятн углах (Пек. Л., 1, 240).
Обыкновенная архитектура новгородских и псковских церквей такова: внутри купол на четырех столпах, два отделяют алтарь от трапезы и образуют в алтаре своды, соединяясь со внешнею алтарною стеною; часто же идут стеною до внешней алтарной стены, и в этой поперечной стене (т.е. от столбов до внешней стены) сделаны полукруглые входы из боковых частей алтаря в главную. Алтарь всегда троечастный, части полукруглые; Главная средняя больше боковых; напротив престола окно, в левой боковой части алтаря обыкновенно жертвенник, устроенный на каменном выступе, и близ него часто углубление для огня и воды. В правой боковой части диаконик, иногда с маленьким оконцем. Задние столпы также часто продолжаются поперечною стеною до задней внешней стены, а над нею полукруглые арки; в этих арках к южной и северной внешним стенам приставляются раки; а иногда чрез раки вход в боковые пределы, пристроенные к средине церкви. Иногда наверху между задними столпами устроивались каменные хоры с узкими ведущими на них лестницами в стене, а на хорах на обеих сторонах, в стене, а иногда только на одной стороне, делались уг-лубления и чуланы. Стены и столпы расписывались. Иконостасов в старых церквах не было; это видно из того, что фрески по алтарным столбам доходили донизу. Церкви делались не велики: оттого их было очень много. Снаружи церковь представляла четвероугольное здание с тремя полукруглыми выпуклостями с восточной стороны и с фонарем наверху, уставленным кругом узкими оконцами с полукруглыми верхами. Колокола вешались в продолговатых двух или трех арках, часто пристроенных к церковным стенам, как это сохранилось до сих пор, особенно во Пскове.
X. Ереси
Греческая Церковь резко отличалась от Западной своим сознанием слов Христа: "царство мое не от мира сего" и, вследствие этого, невмешательством в политические дела и согласием со светскими властями. В ее истории не представляется той борьбы духовной власти со светскою, какою отличается история западного христианства, и поэтому явления, вполне сходные, открывали там и здесь ряд несходных между собою последующих явлений. Греческая Церковь уживалась со всяким мирским порядком, всегда проповедовала покорность всякой власти, даже и неправедной. Она всегда имела в виду тот главный принцип христианства, что мы живем не для здешнего, а для будущего мира. Церковь не есть устроительница земного счастия, а пу-теводительница к вечному блаженству. О благосостоянии на земле заботиться и прилагать большое старание— нечего: мы на земле — гости, странники; отечество наше — за гробом! Прося Бога о благорастворении воздухов и изобилии плодов земных, об избавлении от труса, огня, меча и нашествия иноплеменников, Церковь в то же время утешает человека тем, что претерпевший с твердостью эти бедствимя тем удобнее входит в царство небесное. Верная этой основной идее, православная Церковь, по духу любви Христовой, желает и на земле тишины, мира, спокойствия, счастия, но предоставляет устройство всего этого Богу, и только просит о том в непрестанно воссылаемых к небу молитвах. Вместе с тем она учит терпеливо переносить и всякое зло, и бедствие, принимая его с благодарностью от руки Божией. Движения политические и гражданские, как земные, не могут быть целью ее деятельности, хотя бы и казалось, что они ведут ко благу человечества. Церковь сознает, что полного блага на земле не может быть, и искать его не следует: это отвлекает от главнейшей цели— небесного жития. Все на земле суета, все прах, все тлен — все, кроме того, что непосредственно ведет к небу; а к нему ведет узкий тернистый путь. Страдание, самоотвержение, самопроизвольное терпение и лишение земных благ составляют высокое достоинство воинствующего христианина. Верные находятся в постоянной борьбе с невидимыми полками духовных врагов, которые стараются прельстить, обмануть, погубить христианина, завлекая его в сладости мира. Только мужественное отражение ударов и козней этих неприятелей и презрение обманчивых благ, куда обращают они наши стремления, составляет доблесть, добродетель, святость. От этого собственно самое спокойствие и благосостояние человека на земле, — под церковным взглядом,— желательно в той только мере, чтобы человек не упал под искушениями, чтоб мог вынесть бремя жизни. С таким основным взглядом, естественно, Церковь может сживаться со всякою властью, и кротко сносить тиранство самого жестокого произвола. Даже против иноземного и иноверного завоевания Церковь православная только тогда освящает борьбу, когда еще существует законная, прежде признанная ею власть, вместе с народом ополчающаяся за дело собственной свободы. Но как скоро эта власть исчезла, как скоро раз народ признал власть победителей, Церковь повелевает покоряться и терпеть до тех пор, пока народные побуждения, действуя хотя не всегда одобрительно со стороны Церкви, добьются снова чего-нибудь, имеющего значение власти и потому приобретающего церковное освящение. Так Церковь не благословляла и не одобряла новгородского сопротивления против татарской переписи, так жестоко наказанного Александром, но в особе Вассиана ростовского ободряла и побуждала Ивана III-го московского к свержению татарского ига, когда уже, с одной стороны, татарские ханы потеряли свой прежний страшный авторитет, а с другой — московские великие князья получили царственное значение. Православие всякую власть — и добрую и злую — считает исходящею от Бога: — первую как милость, вторую как наказание. Церковь не хочет даже рассматривать, оправдывать или не оправдывать вступление этой власти, коль скоро она раз признана; каким бы путем она достигнута ни была, довольно того, что ее признали за власть, и Церковь учит ей покоряться; потому что, собственно, по ее высшему разумению, всякая власть, как принадлежность земного, как скоропреходящее, не имеет пред вечностью столько важности, чтоб заботиться о ее изменении, как бы она ни была тягостна. От этого-то исключительного предпочтения небесного земному, от этого исходного презрения к земной жизни, которое выражается постоянно во всех поучениях, молитвах, песнопениях восточной Церкви, она терпеливо сносила, как в Византии императоры друг друга свергали, друг другу выкалывали глаза, отравляли друг друга ядом и делали всевозможнейшие беззакония. Церковь кротко все терпела и поучала повиноваться, помня, что царство Христово есть царство не от мира сего. Очень естественно, что такая кротость часто переходила в самопорабощение и один из византийских историков ХII-го века выразился так: "императоры, не довольствуясь тем, что властвовали над свободными, как над рабами, в делах гражданских хотели быть догматиками и законодателями, и присвоит вали себе суд в божественных, как и в человеческих делах!"
Презирая все земное, православная Церковь обходила в умственной жизни все, что ведет к целям земного счастья, обращала умственный труд на высокие предметы богословия. Древнее процветание светской литературы мало-помалу исчезло: осталась только старинная греческая страсть к диалектике и перешла на богословское поле. Предметы чисто догматические, без отношений к вопросам общественной жизни, волновали умы. Светская власть овладела и этою стороною. Как бы помогая чистоте Церкви, как бы для предостережения, чтоб такие богословские прения не перешли границ и не дошли до оппозиции против Церкви и власти, императоры помогали светскою властью духовной власти и с патриархами преследовали мирскими средствами споры, коль скоро они показывались опасными. Запрещалось мирянам и даже простым духовным толковать о религии, а велено было повиноваться и верить толкованиями учителей Церкви. О существе Божием, — говорит Киннамос, — дозволено толковать единственно учителям, владыкам, знатному духовенству, императору и тем, кому они дозволят по достоинству.