Русская революция. Книга 1. Агония старого режима. 1905—1917
Шрифт:
И вот, решение неизмеримо трудной первоочередной задачи — управления страной, ведущей войну и охваченной революционной эйфорией, — сделалось невозможным из-за грубейших приемов, продиктованных доктринерским представлением о демократии, верой в мудрость народа и презрением к профессиональному чиновничеству и полиции. Россия весной 1917 года явила миру уникальный пример правительства, порожденного революцией, устранившей прежний аппарат управления прежде, чем оно (правительство) смогло бы заменить его структурами собственного производства. Поначалу, впрочем, это было не слишком явно. В первые недели после прихода к власти Временное правительство получало отовсюду широкую поддержку. Вся страна клялась в верности ему, включая великих князей, генералов, не говоря уже о тысячах младших чинов. Даже самые реакционные представители Объединенного дворянства, предводительствуемые Самариным, проголосовали в его поддержку{926}. Иностранные государства быстро пошли на дипломатическое признание его,
«И припоминается основное настроение: все переживаемое представлялось нереальным» {927}.
Одна из сложностей понимания хода событий февральской революции заключается в двусмысленной природе двоевластия.
Теоретически при двоевластии кабинет должен был функционировать как совмещенный законодательный и исполнительный орган, и в той и в другой функции подвластный праву вето, которым наделен Совет, представляемый Исполкомом. Но на практике Совет не только осуществлял контроль над Временным правительством, но и самочинно издавал законы. Приказом № 1 Совет захватил безраздельную власть над вооруженными силами. Как мы увидим, он диктовал и военные цели России. Таким образом правительство теряло власть как в военной сфере, так и в сфере иностранной политики. В более земных вопросах, как, например, продовольственное снабжение и производственные отношения, транспорт и связь, Исполком распоряжался как высшая инстанция, даже не утруждаясь согласовывать свои действия с правительством.
Вожди Совета не скрывали того факта, что Временное правительство существует лишь с их благоволения. На Всероссийском совещании рабочих и солдатских депутатов 29 марта Церетели, меньшевистский председатель Исполкома, заявил, что Временное правительство существует благодаря соглашению, заключенному Петроградским Советом с «буржуазными цензовыми элементами общества»{928}. Другой член Исполкома, трудовик В.Б.Станкевич, хвастался, что Совет может распустить Временное правительство в пятнадцать минут, дав соответствующие указания по телефону{929}. Защитники системы «двоевластия» впоследствии говорили, что Совет делал все от него зависящее, чтобы поддерживать под руку шаткое правительство, и не только не думал о его свержении, а, наоборот, служил ему главным источником силы{930}. Исторические свидетельства не дают подтверждения таким заявлениям. Они говорят о том, что, даже когда Исполком как будто шел на выручку правительству, помогая усмирить волнения, он в то же время непременно старался подорвать его авторитет и престиж.
Вожди Исполкома произносили речи, унижающие правительство и роняющие его авторитет в глазах населения, привыкшего к почтительному отношению к власти. Прекрасным примером может служить выступление Чхеидзе 24 марта перед делегацией учащихся, пришедших в Совет с транспарантом, приветствующим Временное правительство. Чхеидзе обратился к ним со следующими словами:
«Я вижу на вашем знамени надпись: «Привет Временному правительству», но для вас не секрет, что многие из них (из его членов) еще накануне революции дрожали и призывали не верить. Вы его приветствуете. Очевидно, вы верите, что оно будет высоко нести новое знамя. Если вы уверены в этом, то оставайтесь при этой уверенности. Мы и сами его поддержим, пока оно будет проводить демократические принципы. Но мы ведь знаем, что правительство наше не демократическое, а буржуазное. Следите же зорко за его деятельностью. Мы поддержим всякие его шаги, которые будут клониться к общей пользе, но все другое мы будем разоблачать, ибо перед нами судьба России»{931}.
Такие слова в устах второй по влиянию политической фигуры в Совете и первого кандидата на пост президента Российской республики выдают лживость заявлений «защитников» из Совета о лояльной поддержке ими правительства. Относясь к нему как к институту, заведомо контрреволюционному, лишь усилиями Совета сдерживаемому «в рамках», они играли на руку своим врагам слева, справедливо рассуждавшим, что раз дело обстоит так, то следует правительство устранить, а всю полноту власти Совету взять на себя. И если Исполком уклонялся от такого шага, логически вытекающего из его утверждений, то только потому, что ему хватало смелости лишь на обвинения. Распоряжавшиеся в нем социалисты хотели, чтобы Временное правительство служило громоотводом народного недовольства, пока они будут обделывать дела за кулисами; они хотели управлять, не царствуя. Как хвастал впоследствии Троцкий, это дало большевикам возможность захватить власть, только требуя, чтобы Совет стал de jure тем, чем был de facto.
Отношения между двумя органами власти символизировались их взаиморасположением в городе. Совет и его Исполком находились в Таврическом
Исполком занимался законотворчеством во всех сферах деятельности. Под давлением рабочих он декретом установил восьмичасовой рабочий день для всех предприятий, включая и оборонные.
151
К тому времени Совет переместился в Смольный, где ранее размещался Институт благородных девиц.
3 марта он выпустил приказ об аресте членов царской фамилии, не исключая даже вел. кн. Николая Николаевича, назначенного Верховным главнокомандующим{932}. Логика взятой на себя Исполкомом роли «демократического контроля» за «буржуазией» скоро привела к принятию репрессивных мер, напоминавших худшие дни царизма. Так, 3 марта он «уполномочил» функционирование почтовой и телеграфной служб, но под «надзором» советских органов{933}. Затем последовала цензура печати. 5 марта Исполком вынес распоряжение о закрытии всех изданий «черносотенного» направления, включая правую газету «Новое время», которая имела дерзость выходить без разрешения{934}. Два дня спустя Исполком посоветовал газетам и журналам не выходить без полномочий от Совета — то есть от самого себя{935}. Эта попытка восстановить цензуру в виде, привычном до 1905 года, вызвала столь сильный протест, что ее пришлось отменить{936}. Показательно, как стремительно социалисты-интеллигенты, исповедовавшие самые высокие демократические идеалы, нарушили основной принцип демократии — свободу мнений.
Исполком продолжал бюрократизироваться. Уже 3 марта он создал сеть «комиссий», занимавшихся насущными проблемами: снабжением продовольствием, железнодорожным сообщением, почтой и телеграфом, финансами — настоящее постоянно действующее теневое правительство, дублирующее и через это контролирующее все действия правительства официального. Основным учреждением, служащим этой цели, была «Контактная комиссия» из пяти социалистов — представителей интеллигенции (Н.С.Чхеидзе, М.И.Скобелев, Ю.М.Стеклов, Н.Н.Суханов и В.Н.Филипповский), созданная 7 марта «в целях осведомления последнего о требованиях революционного народа, воздействия на правительство для удовлетворения этих требований и непрерывного контроля над их осуществлением»{937}. Так одним росчерком пера воля группы интеллигентов, назначенных социалистическими партиями, стала волей «революционного народа». По словам Милюкова, сначала правительство удовлетворяло всем требованиям Контактной комиссии. В конце марта Церетели говорил, что «не было случая, чтобы в важных вопросах Временное правительство не шло на соглашения» с Контактной комиссией{938}. Чтобы закрепить такую практику, 21 апреля Исполком просил Временное правительство не предпринимать «важных» политических шагов, предварительно не проинформировав его{939}.
По понятным причинам Исполком обращал особое внимание на вооруженные силы. «В целях установления прочной и постоянной связи» Исполком назначил комиссаров в военное министерство, в армейское главнокомандование и в штабы главнокомандующих фронтов и флотов. Эти комиссары должны были следовать инструкциям, исходящим из Исполкома. Во фронтовой зоне ни один приказ, изданный военным командованием, не имел силы без предварительного одобрения Исполкома и его комиссаров. Последние должны были помогать решать споры, возникающие в войсках и между мирным населением и войсками в боевой зоне или прилежащих к ней районах. Военному министру надлежало наставлять военное командование содействовать советским комиссарам в исполнении ими своих обязанностей{940}.
Исполком продолжал неуклонно расширяться. 8 апреля в его состав вдобавок к десяти уже имевшимся солдатским представителям вошли еще девять (все из эсеров и меньшевиков) — они стали первыми избранными его членами. Десять же ранее назначенных были переизбраны — большевикам при этом не досталось ни одного места. Представители рабочих были набраны из меньшевиков, большевиков и эсеров{941}.
В первый месяц существования Петроградский Совет служил лишь нуждам столицы, но затем распространил свое влияние на всю страну. На Всероссийском совещании рабочих и солдатских депутатов, созванном в Петрограде в конце марта, была принята резолюция о включении в состав Исполкома представителей губернских Советов и фронтовых армейских частей, превратившая Петроградский Совет во Всероссийский совет рабочих и солдатских депутатов{942}. 16 делегатов из разных частей России пополнили ряды Исполкома, превратившегося теперь во Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК). Теперь его численность возросла до 72 человек, из которых 23 были меньшевиками, 22 — эсерами и 12 большевиками.