Русская рулетка
Шрифт:
Но делиться тем, что знал, начальник заставы не мог, не имел права. Да и бойцу, его подчинённому, пора бы усвоить одно золотое правило: меньше знаешь — лучше спишь.
Тревожно было на границе.
Через четыре дня после того, как неведомый человек нырнул через прорубленную дыру в Европу, оставив в недоумении прилежного бойца Логвиченко, в дозор с усиленным нарядом пошёл замбой Петя Широков, кроме винтовок пограничники взяли
— Ну-ка, товарищи бойцы, попрыгайте, — велел он.
Бойцы попрыгали. В кармане у одного из них загромыхал портсигар. У другого зазвякал нож, висевший на поясе, стукнулся железным наконечником чехла о подсумок, туго набитый патронами.
— Э-э-э, — недовольно поморщился Широков, — так не годится. Ну-ка, выкладывай, что там у тебя в карманах, — велел он первому бойцу, — а ты, — замбой повернулся ко второму, — перевесь нож на другую сторону ремня.
— Извиняйте, товарищ командир, — виновато забормотал первый боец, выкладывая на землю портсигар, носовой платок с обтрёпанными краями — подарок любимой девушки из родной деревни, стальную полоску — заготовку для будущего ножика, кусок расчёски, истёртое огниво с кресцалом и пучком плотно скрученной в фитиль пакли и две запасные пуговицы к гимнастёрке.
— Всё это, — Широков, поморщившись недовольно, ткнул пальцем в гору добра, извлечённого из карманов, — оставить на заставе, — подцепил двумя пальцами пуговицу, поднял с земли. — Имейте в виду — такая вот зачуханная хренотень может стоить жизни всему наряду. Понятно?
— Извиняйте меня, — вновь виновато пробубнил под нос оплошавший боец.
— Ладно, — сменил гнев на милость Широков. — Если у кого-то ещё карманы полны такого же добра — освобождайтесь! Пока не поздно…
Никто из бойцов не тронулся с места, даже не шелохнулся.
— Хорошо, верю вам, — сказал замбой, — будем считать, что всё в порядке. Курево тоже оставьте на заставе — дым может выдать нас нарушителям.
— Табак сдан в краевую комнату, — сказал Логвиченко, он тоже шёл в дозор, — я лично сдавал.
— Добро, — кивнул Широков, — тогда вперёд.
Красная полоска заката, полыхавшая ещё десять минут назад — её хорошо было видно с заставы, — сомкнулась с горизонтом, слилась с ним плотью, сделалось темно, холодно. Единственный фонарь, висевший во дворе заставы на ровном, окрашенном в крикливый салатовый цвет столбе, света давал мало, его совсем раздавила ночь, больше света давали окна канцелярии и командирской комнаты, где были зажжены керосиновые лампы. Чуть заметно серела в темноте тропка, по которой надо было уйти наряду.
Можно было, конечно, взять с собой лошадей, но тогда исчезла бы вся секретность дозора. Лошади быстро
Ничего надёжнее своих двоих для охраны границы ещё не придумано.
Лёгкой неслышимой трусцой Широков устремился по серой тропке в лес, увлекая за собой людей, — всего их вместе с замбоем было пятеро, — спустились в лощинку, где росли толстые древние дубы с низко накренёнными ветками, потом поднялись на небольшой взгорбок, и Широков перешёл с бега на шаг.
Ещё месяц назад здесь любила появляться рысиная семья — мамаша с дочкой. Рыси часто забирались на ветки, висящие над тропкой, и ожидали появления добычи: рысиха учила дочь охотиться. И хотя рыси на людей нападают редко, Костюрин понял, что эта парочка может причинить неприятности, и запретил пограничникам ходить поодиночке, только по двое.
Рысь — зверь хоть и невеликий по размеру, но если свалится с ветки на человека да вопьётся клыками в шею, в основание черепа, то устоять «венцу природы» будет трудно. А если поможет рысёнок-сеголеток, то шансов устоять у человека не остаётся ни одного.
Впрочем, рысиная семья делала засады не только на тропе, а и совершала длинные обходы, иногда, как подсчитал Костюрин, до ста километров в день.
В конце концов опасное соседство надоело, и начальник заставы устроил облаву, выстрелами отогнал рысье племя подальше в лес, в глубину, откуда мать с дочкой уже не вернулись.
В темноте на пограничников наполз обгорелый душистый ствол старого дуба, в который весною попала сухая молния, и дуб заполыхал так, что его пришлось тушить вёдрами, иначе бы заполыхали все деревья в округе. Широков, не издав ни одного звука, обогнул его, бойцы так же ловко совершили манёвр и, неслышимые, почти невидимые, втянулись в черноту ночи.
Они прошли в темноте, почти вслепую, километра три, из них два километра вдоль участка границы, когда на горизонте, над деревьями, занялось зарево, и сильно занялось, вверх взметнулись яркие языки пламени. Широков обеспокоенно огляделся и предостерегающе вздёрнул над головой руку:
— Наряд, стой!
Вытянув голову, замбой послушал ночь: что в ней? Неожиданно до наряда донёсся отчётливый, будто в воздухе разорвался гуттаперчевый пузырь, выстрел, следом другой.
В той стороне, где бушевало пламя, располагалась деревня, небольшая, в полтора десятка старых, с покрашенными цветной краской наличниками и ставнями (так повелось едва ли не с петровских времён — красить ставни и наличники) домов. Широков несколько раз бывал в деревне. Обитал в ней в основном пожилой люд… Теперь в этой деревне что-то происходило. Что именно?