Русская рулетка
Шрифт:
Дальнейшие переговоры ни к чему не привели, и тогда кавказцы стали шумно требовать встречи с главным врачом больницы.
– Главный врач занят, – ответила строгая дама, не желая уступать, однако, заметив, что несмотря на запрет, кавказцы готовы двинуться с цветами по коридору, дама воскликнула: – Хорошо-хорошо! Если вы так настаиваете, я сама передам ваши подарки. Как фамилия пациента?
– Кучуберидзе. Валерий Тенгизович.
– Кучуберидзе?.. – Дама проверила фамилию по журналу и наконец кивнула. – Да, он в палате
– Как там наш дорогой Валерий Тенгизович?
– Нужно сходить, узнать.
Дама вышла из-за стеклянной двери приемного отделения и стала принимать букеты цветов, которые совали ей кавказские гости. Затем они отошли в сторону, к окну, и стали терпеливо ждать, негромко переговариваясь между собой.
В это время невысокий, крепко сложенный молодой человек в кожаной куртке и черной спортивной шапочке подошел к окошку приемного отделения и поинтересовался у девушки:
– Могу я передать записку знакомому?
– Как фамилия?
– А… э… Лабунов, – молодой человек едва заметно улыбнулся.
– А в каком он отделении?
– Не знаю. У него что-то с желудком.
– Может быть, гастро-энтероскопическое?.. – Девушка стала листать журнал, повторяя: – Лабунов… Лабунов…
– Может, и гастро это… это… Вам виднее.
Девушка долго листала страницы, потом озабоченно посмотрела на посетителя.
– Лабунов? Когда поступил?
– Не помню… Это… Дня три назад.
– По «Скорой» или по направлению?
– По направлению.
– Ну, хорошо… Сейчас проверю, может быть, пропустила.
Молодой человек снова чуть заметно улыбнулся.
Тем временем из палаты реанимации вернулась дама в очках, и цветов в ее руках уже не было.
Завидев ее, кавказцы тут же двинулись навстречу.
– Все в порядке, – успокоила она посетителей. – Я оставила цветы в палате.
– Что он сказал? Как он себя чувствует?
– Он ничего не мог сказать, потому что находится в бессознательном состоянии. Пока…
Кавказцы озабоченно загалдели.
– Успокойтесь! Успокойтесь, с ним все будет в порядке. Я разговаривала с врачом – вашему другу сделали операцию, он будет жить. Ему, конечно, повезло, что у нас такой квалифицированный персонал.
Тем временем, перелистав весь журнал, девушка обратилась к молодому человеку:
– Вы не ошиблись? Ваш друг действительно находится в нашей больнице?
Тот пожал плечами.
– Может, и ошибся. Ладно, пока…
Проходя мимо кавказцев, он опустил голову и поглубже натянул на глаза спортивную шапочку.
В большом, просторном зале четырехкомнатной квартиры на проспекте Вернадского звучала «Музыка для фейерверков» Георга Фридриха Генделя. За окнами, чуть прикрытыми тяжелыми шторами, шел снег, создававший вместе с благородными звуками
Молодой, лет двадцати семи мужчина в спортивном костюме лежал на оттоманке в углу, рядом со включенным торшером.
На мгновение оторвавшись от чтения книги в ярко-красной обложке, он закрыл глаза и с наслаждением выслушал финальную часть сюиты. Его овальное лицо с ямочкой на подбородке тронуло едва заметное подобие улыбки. Нащупав под бедром пульт от музыкального центра, он нажал на кнопку и «Музыка для фейерверков» зазвучала снова.
Едва погрузившись в чтение, он опять вынужден был отвлечься, на сей раз из-за шума в прихожей: сначала раздался звонок в дверь, потом шаги, негромкий разговор, скрип, топот.
– Шеф, – донеслось из прихожей. – Бес пришел.
– Давай его сюда, – сказал молодой человек в спортивном костюме, нажав на кнопку, чтобы убавить звук.
Дверь открылась. На пороге показался крепыш в кожаной куртке и черной спортивной шапочке. Шерстяной вязаной перчаткой он стряхивал с одежды снег.
– Вот, бля, ну и погода, – бормотал он.
– Ты что, на лестничной площадке не мог этого сделать?
– Да я это… Я побыстрее хотел, Лаба, – оправдываясь, Бес развел руками. – А ты все музычку слушаешь? И на хрена тебе это говно сдалось?
– Заткнись, по делу говори.
– Живой он, сука! Я только что из больницы.
– Точно? – усомнился любитель музыки Генделя.
– Гадом буду.
– Как узнал?
– Да я у них в приемном покое был, там чурбаны привалили с цветами, и мочалка в реанимацию ходила. Потом вернулась, а я рядом стоял, сам слышал, как она сказала, мол, не беспокойтесь, все в порядке, сделали операцию, будет жить.
– Может, насвистела?
– А че ей свистеть, там этих черножопых целая туча набралась, букеты притарабанили, еще чего-то…
– Тебя хоть не засекли?
– Да я возле окошка стоял, с медсестрой прикалывался, типа, друга пришел навестить. Хе-хе… – Бес рассмеялся. – Твою фамилию назвал…
– Че ты ржешь, как баран? – Молодой человек в спортивном костюме зло сощурился и выключил музыку.
Отложив в сторону книгу с надписью «Фридрих Ницше. Так говорил Заратустра», он встал с оттоманки и с мрачным видом прошелся по комнате.
– Кто тебя вообще за язык дергал, мудила?
– Да я же просто так, Лаба, для прикола. Она ничего не запомнила.
– Молись богу, чтоб так оно и было, Бес.
Крепыш, стащив с головы мокрую спортивную шапочку, обиженно опустил глаза.
– Значит, Кучер и Ушатый облажались? А ведь я их предупреждал! Бес, помнишь, как я их предупреждал?
– Помню, шеф, – виновато протянул тот.
– Что я им говорил?
– Чтоб все сделали по правилам.
– Вот именно, – зло бросил Юрий Лабунов. – Тебя это тоже касается, Бес. А ну, поднял бошку, быстро!..