Русская рулетка
Шрифт:
– …а еще слушай анекдот. Вчера рассказали, да я только сейчас вспомнил. Стоит мент на дороге, гаишник. Видит тачку крутейшую, с наворотами…
– Джип, что ли?
– Ну, джип, хрен с ним… Мент палкой машет, останавливает, подходит к тачке. Мужик дверцу открывает. Мент ему – ксиву давай! Тот ему ксиву дает, все чин по чину. Мент зырит в тачку, а там, рядом с мужиком, обезьяна сидит…
– Черножопый, что ли?
– Да
– А…
– Мент спрашивает – а на хрена тебе макака? А тот ему – как на хрена? Зырь, чего она делать умеет. Хуякс ей по башке кулаком, та ему гачи расстегивает и минет делает. Мент – ну, ни хрена себе! Мужик – это еще не все! Хуякс ей по башке два раза, обезьяна прыг в сторону. Мент – ну, ни хрена себе! Мужик ему – а ты так хочешь? Садись в тачку. Мент в кумпале почухал и мужику – не, не хочу. А тот ему – а че, не хочешь? Мент – да ну тебя на хрен, ты мне всю бошку отобьешь.
За столиком воцарилось напряженное молчание.
– Сынок, я не врубился. Так в чем прикол?
– Ну, ты, Трофим, полный тормоз! Тебе только на лесоповале бревна катать. Мужик-то ему про обезьяну базарил, а мент подумал, что это он должен минет делать.
– А… – Трофим гоготнул. – Да ну, Сынок, херня какая-то, мент, минет…
– Ладно, – скомандовал Конь, – кончай базлы гонять, у нас еще дело есть. Добивайте фуфырик, и покатили.
Он первым встал из-за стола, за ним, торопливо разлив остатки водки из графина по рюмкам и выпив их, потянулись остальные.
На первом этаже возле гардероба стояла группа фокинцев. Они молча пропустили запрудненских мимо себя и словно почетный караул двинулись следом.
Единственный трезвый из четверки приезжих Конь видел, что силы неравны и в случае кипиша придется надеяться только на себя. Он сунул руку под куртку, нащупал на животе теплую рукоятку «ТТ» и снял оружие с предохранителя.
Фокинцы шли сзади, сопели в затылок, но Трофима, Блоху и Сынка не трогали, как будто чего-то ждали.
Конь открыл тяжелую ресторанную дверь, выпустил своих, потом вышел сам.
Фокинцы чуть задержались сзади.
– Ох, твою маму за сиськи… – проговорил, пошатываясь на ступеньках крыльца, Сынок.
У тротуара, позади «Опель-Сенатора», стояли два джипа, возле них еще человек пять фокинских. В этой толпе можно было увидеть и Ларика, и Кудрявого, которые покинули ресторан еще полчаса назад, допив свое пиво. Некоторые стояли, засунув руки в карманы курток, четверо поигрывали бейсбольными битами.
Машину, на которой приехали запрудненские, трудно было узнать – как будто «Опель-Сенатор» прожевало и выплюнуло какое-то огромное механическое чудовище.
Все стекла в автомобиле были выбиты, наружные зеркала снесены напрочь, мертвецки зияли пустые глазницы фар, задних фонарей как не бывало. Дверцы, капот, крышка багажника,
Афган вышел вперед, помахивая битой и ощерившись в злобной ухмылке, спросил:
– Ну, че, пацаны, прокатимся до Запрудного?
Толпа дружно загоготала. Громче всех ржали те, что вывалили из ресторана.
Конь еще успел выдернуть из-за пояса «ТТ», но кто-то резво подскочил к нему сзади и рубанул прямо по руке лезвием ножа.
Конь выронил пистолет, кровь хлынула из запястья на утоптанный снег.
– Мочи их! – заорал Афган.
Удары посыпались на запрудненских со всех сторон. Били руками, ногами, битами. Когда четверо запрудненских упали, их стали пинать носками ботинок, устроив самое настоящее толковище. Наконец Кудрявый, который не участвовал в избиении, закричал:
– «Волга»!
Фокинцы, тяжело дыша, расступились. Только Афган, самый злой и нервный, продолжал пинать ногами Коня.
– Харэ, Афган! – истошно завопил Кудрявый. – Ты че, оглох? Матрос сказал – пропустить через бригаду, но так, чтоб ласты не завернули.
Афгана еле оттащили за руки, он все порывался взмахнуть бейсбольной битой, но ему не давали.
– Да я бы этих пидоров галимых вглухую завалил!
– Ты бы всех завалил, мы в курсах, – прогундосил Ларик. – Когда надо будет, тогда и завалишь.
Афган смачно харкнул на забрызганную кровью голову Коня и только после этого затих и успокоился.
– Волыну подберите! Давай этих козлов за клешни, – распоряжался Кудрявый, – и в тачки. Прокатимся до Запрудного.
Маленький темно-зеленый «Пежо» с московскими номерами мчался по заснеженной магистрали в сторону столицы. Елена Филатова сидела в салоне, одной рукой держа руль, другой стряхивая пепел с сигареты.
Хотя дорога была плохая и тяжелая, Елена, по выработавшейся за время пребывания в Москве привычке, гнала, не снижая скорости.
Приближался изгиб трассы. Елена положила дымящуюся еще сигарету в пепельницу, обеими руками плотно обхватила рулевое колесо. Машина удачно вошла в изгиб дороги, лишь зад чуть-чуть занесло. Несколькими уверенными движениями руля Филатова выровняла автомобиль и помчалась дальше.
У нее было прекрасное настроение. Она сделала то, что должна была сделать, и жизнь снова обрела вкус. Она видела перед собой вовсе не скользкую, кочковатую подмосковную дорогу, пролегавшую между замерзшими полями и лесами.