Русская сатирическая сказка
Шрифт:
— Барин, мой батюшка на твоем батюшке в уборную ездил.
— Брось, сукин сын!
Ногой как топнет.
А барыня:
— Дурак ты! Сто рублей отдал Богатырю...
Гаган Гаганович
Жил мужик богатый. И никого ночевать не пускал. Солдат идет, а в деревне собрались мужички толпой вечером. Поздравствовался. Так один мужичек говорит:
— Солдатик, пойдем ко мне ночевать.
Видит солдат на краю очень
— Я, — говорит, — пойду к этому мужичку ночевать.
— Он, — говорят, — ночевать не пускает! Он жадный, скупой. С хозяйкой живет.
— Не может быть!
Пошел солдат к этому богатому мужичку. Во дворе двери еще не были закрыты. Приходит в избу, снял шапочку, а они уже за столом ужинают. Наварена капуста со свининой, свинина поверху плавает, на густи.
— Здравствуйте, — говорит, — хлеб да соль вам!
— Милости просим, — они говорят.
Солдат и сел рядом.
— Вот как, — говорит, — а под Питером спасибо лишь скажут. А тут сразу пригласили меня!
Садится рядом. Берет ложку и крою хлеба. Хозяйка взяла, подала мужу ложку еще. Стали втрех [есть].
Этот мужик говорит:
— Ах, как я этих приплывнёв не люблю! (Это на солдата).
— Дяденька! А я этих приплывнёв очень подлюбливаю! — И стал подлавливать [свинину] из-под евонного краю. Солдат знает, что делать!
Ну, больше ничего не подали — зачем солдат. А солдат этой капусты со свининой поел вволю. Постлали постель солдатику.
— Ну вот, дядюшка, хорошо угостил меня!
А тот думает: «Ладно!».
Солдат снял сапоги свои, взялся отдыхать. А у мужика богатые поршни с обором: богатый лапти не носил. Кладет на прилавок [свои поршни], потом говорит:
— Ты слыхал, где Гаган Гаганыч, командир полка, служит?
— Дяденька, не слыхал. У нас только свои части знать надо.
— Ну вот, — говорит, — солдат, а не слыхал.
— Нет, не слыхал, дяденька. А где же он служит? — солдат спрашивает.
— Гаган Гаганыч служит в Печи-Печинском на Сковороды-Сковородынском.
Солдат думает: «Ага, погоди!».
— Нет, не слыхал, — говорит, — дяденька!
— Ну вот и солдат!
Вот, когда легли спать, как они работали сильно, этот богатый мужик, заснули они с женой крепко, захрапели. Солдатик чувствует, что они спят крепко.
Была лучина на столе у богатого (раньше лучину жгли). Зажег лучинку, сделал закурить, курит папиросу. Он чувствовал, что мертвым сном спят они. Засветил печку. Правда, на Сковороды-Сковородынском — Гаган-Гаганович. Да. Он тогда взял его в свою сумку, завернул, а на сковороду поставил поршень и опять заслонил. Лег спать...
Проснулся солдат и думает, что хозяйка встанет дров класть —
Тогда [солдат] говорит:
— Дяденька, мне надо встать!
(Да, да, да. Я вам правильно говорю. Как петух пропоет — вставать надо!).
А двадцать километров ему было до городу итти. Хозяин и покормить не покормил, — вот какой был жадный!
Солдатик встал, скоро оделся, обулся и берет свою сумку на плечи. Вот к хозяину подходит и говорит:
— Хозяин, вот я обдумал: Гаган Гаганыч переведен с того полка; теперь он служит в Сумы-Сумынском, а вместо Гаган Гаганыча там Поршень-Поршинский в Печи-Печинском.
А хозяин думает: «Я-то посмеялся, а он думает, правда, вот дурак-то!
Солдат ушел. А хозяйка обулася, стала дрова класть в печку.
— Митрофан! Гусь-то улетел! Солдат-то догадался. Твой поршень здесь... Ай-ай.
Мужик только намекнул, а солдатик-то и воспользовался.
Война горшков
У старухи было два сына. Оба солдаты.
Мать и спрашивает:
— Детушки, а что это такое война?
А они говорят.
— Тебе дела нет.
(А с французом тогда дрались, да, да, дорогие мои! И старухе они никогда не говорили про войну! И тогда николаевским солдатам земли не давали. Они побирались; их дарили хорошо, жалели.)
Приходит солдат николаевский.
— Здравствуй, бабушка!
— Здравствуй, сынок. Ты солдат?
— Солдат.
— Насчет войны-то как?
— Знаю, бабушка... Могу показать! А где ваши дети?
— Они на сенокос выехали. До вечера не приедут.
— А много у тебя горшков?
— Много, — говорит. — Коров много и горшков много.
— Неси, — говорит, — все!
Она наносит полную квартиру.
— Бабушка, поджарь мне подкрепиться, — солдат говорит.
Накормила она солдата.
— А мед?
И мед принесла. И свинины и холста дала.
— А все горшки принесла?
— Нет, в печке один большой поставлен. Со щами.
— Неси и его!
Она принесла.
— Бабушка, все принесла?
— Все, кормилец,
— Теперь колун принеси. Буду войну устраивать. А ты, бабушка, полезай под печку. А то полетят шрапнели — убьют еще!
Залезла бабушка под печку. А он:
— Та-та-та-та-та! — по горшкам.
— Слышишь, бабушка? — кричит, — это мы на неприятеля наступаем. Сейчас будем сражаться!
(Раньше только ружья и штыки были у нас в Турецкую войну).
Как крикнет: «Ура!». И начал горшки колотить. Горшки толкет. Рамы, стекла — вдребезги! Кирпич начал толочь, пока не устал.